| 01.09.2010 ВЗГЛЯД «Лурд» Джессики Хауснер по жанру – хроника одного паломничества. Или туристической поездки. Или поездки на курорт. Как посмотреть. Есть группа надеющихся на исцеление, есть те, кто обеспечивает им сервис. Экскурсии, процедуры, разговоры… Камера всматривается в происходящее внимательно, снято всё в деталях, кадр не спешит уступать место другому кадру. Для фильма о чуде «Лурд» на редкость бесстрастная вещь. Хотя страстей здесь по сюжету – хоть отбавляй… Кому как не Хауснер, в прошлом ассистенке Михаэля Ханеке, уметь загонять эмоции внутрь повествования, персонажа, кадра. Делая это, она создаёт на экране особую атмосферу, атмосферу тайны. Не в смысле каких-то секретов (хотя есть и они), а в смысле сдержанности и отсутствия эффектных киноакцентов (музыка, открытые эмоции, броский монтаж). В этом случае размышления о Боге не кажутся пафосными или суетными. И ещё Хауснер удаётся передать на экране ощущение пути, путешествия, незаконченности, недостижимости истины, устраивающей всех. Хауснер не навязывает нам советов, ответов и твёрдых оценок. Она просто смотрит, многое замечая, и предлагает нам фильм даже не о вере и сомнении, а о вере в сомнения. Например, ответы священника на вопросы типа «Бог добр или всемогущ? А если и добр, и всемогущ, то почему такое происходит на земле?» встречаются его временными прихожанами вежливо, но с более-менее заметной долей неудовлетворённости. Эта неудовлетворённость проистекает из того, что весь фильм людям говорят о спасении души, а им хочется спасения тела. И как-то тяжело упрекать их в этом, глядя на то, как действительно жестока и несправедлива бывает жизнь. Но опять же, фильм Хауснер не о первичности или вторичности материи, а о чуде. Только чудо, по мнению автора «Лурда», заключается не в том, что парализованные встают из кресел. Чудо – это проявление лучшего в человеческой природе. Это когда смертельно больная женщина, не жалуясь, исполняет свой долг, утешая других и помогая им, а не себе. Это когда в героине Сильви Тестю (вот вам ещё чудо – актёрское) постепенно просыпаются интерес к жизни, любовь, вера в возможность счастья. Великолепно сыграна и снята сцена её пробуждения уже после исцеления. Здесь на лице Кристины мелькают и страх, и надежда, и радость… Но чудо – надводная часть айсберга. Основной жизненный массив – под водой. И там кроме нейтральных обыденности и нормы, много чего ворочается: несчастья, отчаяние, зависть, злословие, предательство, равнодушие. Поэтому «Лурд» построен по принципу восхождения на гору (есть, кстати, и такая сцена в фильме) и спуска с неё. Финальная сцена прощальной вечеринки – последние шаги на этом пути, наглядный процесс уничтожения чуда. Торжественные речи и вежливые аплодисменты сменяются танцами, следует падение Кристины, они отходят вдвоём с офицером в сторону, потом к ним присоединяется старуха с инвалидным креслом, потом остаётся только старуха, в конце концов, Кристина садится в кресло. Простое, лаконичное, жесткое и мощное высказывание. «Лурд» не захотел стать мелодрамой, но и трагедией не является. Трагедия слишком определённый жанр для такой стремящейся к неопределённости картины. В середине повествования есть, как кажется, вполне проходной кадр – на общем плане мы в профиль видим сидящую на скамеечке Кристину. Камера смотрит на нёё из-за колонны - так в кино обычно достигается эффект постороннего взгляда. Кадр длится слишком долго для того, чтобы счесть его проходным. Чей бы это ни был взгляд (зрителя, автора, Бога), он – средоточие всей картины. Надо внимательно смотреть, пытаясь преодолеть мимолётность, поверхностность, равнодушие, суету. И тогда каждый сможет что-то увидеть и что-то понять - для себя… Павел ТИМОШИНОВ |
 ВПЕРЁД5 - 18 марта  БЕЛЫЙ, БЕЛЫЙ ДЕНЬ19 - 20 марта 
 
Оцените нашу работу       |
