Кинотеатр «Орлёнок» Нижний Новгород

10.06.2010

ЧТО ОСТАЁТСЯ ЛЮДЯМ?

Фильм Лукаса Мудиссона «Мамонт» - очень добротная в профессиональном плане работа, освистанная, тем не менее, фестивальной публикой в Берлине, да и критикой встреченная по большей части и в лучшем случае равнодушно. При этом режиссёра обвинили в «холодноватой сентиментальности», плакатной леворадикальности, прямолинейности и банальности. Одним словом, отстань, Лукас, без тебя знаем. Ну, знание, конечно, сила, но и слабость, порой, - тоже. Так всё-таки - чего же ради приставал к нам Лукас?

Мудиссон-б

В разных уголках нашей планеты живут люди. Трудятся. Эллен – хирург. Выныривая из своих ночных смен, едва успевает обнять дочку Джеки, которая через миг миражом растворяется вместе со своей прекрасной няней из далёких Филиппин. Няня прибыла в Нью-Йорк, дабы заработать денег на дом и на нормальную жизнь для своих оставшихся на родине и скучающих по маме сыновей. Тот, что постарше, даже решает зарабатывать вместо матери – тогда она вернётся. Муж Эллен Лео – талантливый создатель компьютерных игр, бизнесмен. Женолюбив, чадолюбив, трудолюбив. На наших глазах отправляется в длительную командировку в Тайланд – подписывать контракт на миллионы. Там он встретит проститутку, что называется, с «золотым сердцем». Падением своим она обеспечивает достойное существование своей маленькой дочке…

Все персонажи «Мамонта» люди хорошие, но несчастные: от непреодолимой удалённости своих близких. И как им оказаться вместе («Вместе» - второй фильм Мудиссона и лейтмотив его творчества)? Надо много, очень много работать. Так все они считают и делают, но эта погоня за счастьем, увы, просто пропитана несчастьем. Проститутка плачет, слушая лепет своего младенца по сотовому телефону. Лео, сорвавшись от тоски в ночь запретной любви (давай жить, будто мы одни на Земле!), утром (похмелье, стыд, ужас!) бежит прямиком в аэропорт – в Нью-Йорк, в Нью-Йорк! Решивший «подработать» мальчик становится жертвой насилия. Его мать бросается к нему (из Нью-Йорка, из Нью-Йорка!), только после случившегося несчастья. Вершина этой злосчастной пирамиды – Эллен. Казалось бы, хирург – практически святая профессия. Но её пациент, малыш, получивший удар ножом от собственной матери, умирает. Тем самым Эллен как бы лишается даже своеобразного искупления вины перед собственной дочкой. И дарёный телескоп способен приблизить Джеки лишь к звёздам, но не к маме.

Такой вот получается у Мудиссона образ благородного и жестоко-бессмысленного труда.

Кто виноват? Несправедливая общественно-экономическая формация? Есть такое дело. Сам человек? Не без этого. Ещё судьба, конечно. Но Мудиссон явно плюсует сюда и нечто другое, назовём это «законами среды». Но это не вышеупомянутая формация, не та среда, что «заела», не скопище тёмных сил, злобно нас гнетущих. Нет, этот странный механизм создан нами всеми – и хорошими, и не очень, и всякими – в погоне за лучшей долей. Современный мир слишком нагрелся и расширился, броуновское движение его частиц (людей) приобрело слишком размашистый характер, охватив всю планету. Культ счастья смешался и с культом потребления, и с культом продвижения к счастью. Проще говоря, средства достижения цели почти окончательно победили саму цель. Простой пример - огромный холодильник Эллен набит продуктами, но самостоятельно превратить их в обед, она уже не в силах. Однако, в координатах её существования достаточно просто иметь такой холодильник. И так далее, и тому подобное. Из жизни неумолимо вымывается высший смысл, незыблемые истины начинают подтаивать, а вслед за этим даёт трещину экосистема взаимосуществования, основанная как раз на таких истинах. Поэтому и понадобилась Мудиссону сюжетная структура а-ля «Вавилон»: наглядное совмещение общего и частного – и разность их, и сумма.

Нет, для агитки в «Мамонте» слишком мало страстного напора, отсутствуют также рельефно прописанные злодеи и рецепты борьбы с ними. Фильм Мудиссона вовсе не леворадикальная критика современного мироустройства, а накопившаяся растерянность перед ним и утрата социального энтузиазма. Мир Мудиссона выглядит совершенно неприспособленным для совместной жизни на самых разных уровнях – от международных отношений до отдельной семьи. И ему нечего предложить взамен этой неприспособленности, кроме «холодноватой сентиментальности», то есть жесткой констатации этого факта и печали по этому поводу.

Это как отношение сравнительно бедных к нищим. Кто-то предпочитает их просто не замечать, кто-то многозначительно вспоминает о мафии, кто-то ругает государство, кто-то подаёт копейку и чувствует себя искупившим грехи человеческие. А некоторые просто болезненно теряются и не знают, что делать и как оправдываться. Согласен, последнее совершенно не конструктивно, но, чёрт возьми, это, пожалуй, самое человечное состояние.

Кое-какие надежды у авторов «Мамонта» есть – на любовь к ближнему, на что же ещё, но оптимизма маловато. То есть потрясения потрясают и глаза открываются, но няню, в конце концов, надо искать новую. К чему всё это приведёт – не знает никто, включая упомянутых авторов. Может само уляжется, может все вымрут, как настойчиво упоминаемые в фильме динозавры, мамонты или находящиеся на грани исчезновения киты. Ничему Мудиссон не учит, лишь мучит, так как самому не в радость. Снимает просто, правильно, без затей. На фестивалях, где правят тенденции, сегодня это не фонтан. Но тем, кто гуляет мимо фонтанов можно порекомендовать «Мамонта», как попытку диагноза, описание симптомов заболевания, и, главное, как своевременные чувства, пусть и в несвоевременных формах, - об этом сложноподчинённом, сползающем к одиночеству, но набитому людьми мире.

Павел ТИМОШИНОВ