Кинотеатр «Орлёнок» Нижний Новгород

РЕСТЛЕР
("The Wrestler", США, 2008)
Режиссер: Даррен Аронофски.
В ролях: Микки Рурк, Мариса Томей, Эван Рэйчел Вуд, Джуда Фридлэндер, Марк Марголис, Вернон Кэмпбелл.
Жанр: драма.

Рэнди Робинсон (Микки Рурк) по прозвищу Таран был одним из ведущих профессиональных рестлеров 80-х годов. Спустя 20 лет ему приходится зарабатывать на жизнь, развлекая ярых поклонников рестлинга в школьных спортзалах и клубах Нью-Джерси. Отдалившись от дочери (Эван Рэйчел Вуд) и не находя в себе силы как-то наладить личную жизнь, Рэнди живет только ради шоу и своих фанатов. Но после того как у него случился сердечный приступ, Рэнди был вынужден навсегда покинуть ринг. Потеряв главный смысл существования, Рэнди пытается наладить отношения с дочерью и заводит любовный роман с уже немолодой стриптизершей (Мариса Томей). Однако все это не способно заменить ему рестлинг, к которому он испытывает настоящую страсть. И когда возникает перспектива матча-реванша с его старым соперником Аятоллой, Рэнди соглашается рискнуть собственной жизнью ради возможности вновь оказаться на ринге.

Главную роль в этом фильме Даррена Аронофски ("Пи", "Реквием по мечте", "Фонтан") должен был исполнить Николас Кейдж. Он даже начал готовиться к съемкам, посещая в Нью-Йорке матчи рестлеров. Однако в итоге Кейджа заменил Микки Рурк, звезда кино 80-х, в 1991 году бежавший из Голливуда в профессиональный бокс. За несколько лет боксерской практики Рурк сломал скулу, два ребра, палец, четыре сустава на руке и нос. Новое лицо Рурку долго собирали буквально по кусочкам, а в конечном итоге у него начались провалы в памяти, после чего с боксом было покончено. В 2001 году он вернулся в кино на небольшие роли и эпизоды. "Рестлер" - его первая большая работа после возвращения, принесшая ему Премию BAFTA, "Золотой Глобус" и номинацию на "Оскар". Кстати, тренером Рурка на картине был Афа Анойа, "Дикий Самоанец", двоюродный дядя Дуэйна "Скалы" Джонсона.

"Рестлер" был удостоен "Золотого льва", главного приза 65-го международного кинофестиваля в Венеции-2008. Ещё один приз - "Золотой Глобус" - был вручен картине за песню Брюса Спрингстина, которую тот написал по просьбе Рурка, пославшего Брюсу письмо со словами: "У нас нет денег, но …".

ДАРРЕН АРОНОФСКИ:
"В рестлинге есть невероятное безумие, оголенный нерв и адреналин. Раз посмотрев на живое мясо на ринге, ты вряд ли сможешь остановиться, и именно эта зависимость и показалась мне достойной изучения".
"На съемках этого фильма я рисковал многим - не в смысле бюджета, а в плане того, что я хотел сделать нечто совершенно другое, с совершенно другой кинобригадой и с совершенно другим подходом к кинематографии".
"Всем без исключения продюсерам нравился сценарий. Они даже не имели ничего против меня в роли режиссера. Но никто - повторяю, никто - не хотел работать с Микки Рурком. Как только всплывало его имя, люди потели и нервничали. Каждый, с кем я встречался, считал своим долгом предупредить, что с Рурком работать невозможно и деньги я получу только в том случае, если откажусь от его кандидатуры. В какой-то момент я даже засомневался и заменил его Николасом Кейджем - впрочем, ровно на два дня. Потом Кейдж затребовал огромный гонорар, Рурк вернулся на место, друзья и соседи подкинули денег, и все закрутилось".
"Мы закончили фильм за два дня до Венецианского фестиваля, и тут бац - "Золотой лев", я о таком и не мечтал, честное слово. Ну и потом, главная награда - это, простите, когда люди по всему миру хлопают меня по плечу и говорят: "Хорошая работа".

МИККИ РУРК:
"Я хотел работать с Дареном, но не хотел сниматься в фильме о рестлинге, потому что, придя из бокса, про рестлинг ты думаешь примерно так: "Это дерьмо не для меня"… Пересилить это неприятие мне помог дух товарищества, причастности ко всему миру борьбы: "Да все в порядке, это же просто кино". Я держал эту мысль в голове какое-то время, плюс ко всему, мне было трудно. Я должен был показать все, чему меня учили в течение 20 лет. А учили меня уходить от удара и определенно, изящно двигаться; а теперь вокруг было какое-то громоздкое дерьмо, и я в этом дерьме чувствовал себя неестественно. И еще мне было больно. Я думаю, за два месяца у меня было три сотрясения, потому что я неправильно падал. Парни, занимающиеся этим, учатся правильно падать несколько лет. После того, как я стал получать травмы, я начал осознавать, что эти чуваки действительно страдают, и стал уважать их спорт".
"Да мне наплевать было на сценарий. Я подумал тогда, что кто бы ни написал его, он не провел, как я столько времени с такими вот парнями, и понятия не имеет о языке, на котором говорит главный чувак в этой истории. Потому Даррен разрешил переписать все мои диалоги, вставил их в сценарий и перекрестился. Таким образом, исправив кое-что, с остальным я был согласен".
"Одной из причин, почему я радовался, когда на начальном этапе работы меня заменили, было понимание того, что Даррен такой тип, который заставит играть на полную катушку. А я еще не знал, хочу ли я работать на него… за бесплатно. Я действительно вздохнул с облегчением, когда мне сказали о замене. Я вернулся в Майами, отвисал там, ходил в тренажерный зал, постепенно наращивал вес, в общем, классно проводил время. А потом позвонил мой агент и сказал: "Тебя вернули назад!", а я ответил: "Твою мать!" Я думаю, что лучшая часть моего мозга говорила: "Ты лучше-ка приведи себя в форму и снимись в этом фильме бесплатно и поработай с этим парнем, который так отчаянно отстаивал твою кандидатуру". Слава Богу, я это сделал".
"Я не находился в образе моего героя постоянно; я не такой как он. Но, конечно с каждой сыгранной ролью вы теряете кусочек своего "я", по крайней мере, такие актеры есть. А "Таран" вырвал из меня целый кусок".

ПРЕССА:

"Рестлер" неожиданно удовлетворил практически всех - вот парадокс! - скорее всего, именно тем, что режиссер умерил свой артистический пыл и вовремя скрылся за широкой спиной Микки Рурка, который и есть стержень, основа всей картины" (Денис Шлянцев, "Взгляд").

"Таран" - не персонаж: то ли галлюцинация, то ли оживший кошмар, то ли стихийное бедствие. Несчастный, израненный великан с падающими ниже плеч белыми волосами, с лицом ребенка-людоеда похож на ожившего глиняного истукана Голема, сошедшую с места скалу, героя самых древних, самых варварских мифов. Или героя какой-то гипотетической анимации ужасов" (Михаил Трофименков, "Weekend").

"Микки Рурк, взвешивающий старушкам салатики, и он же, тоскливо глядящий на свое стареющее поколение, и он же, с трудом взгромождающийся на канаты ограждения ринга, чтобы рухнуть оттуда в победу или смерть, - это зрелище вызывает пусть не восторг, но чувство глубокого удовлетворения" (Ксения Рождественская, film.ru).

"Микки Рурк занимается рестлингом, т.е. как бы дерется, а Мариса Томей танцует стриптиз, т.е. как бы раздевается. И то и другое - вроде понарошку. Из чего, впрочем, тоже следуют невыносимые банальности, лишь отвлекающие от сути и никак не отвечающие на вопрос, почему у зрителя этого фильма так отчаянно щемит в груди. Ответ - еще дальше, там, где банальное становится объективным. "Рестлер" - туповатый, нещадно бьющий на жалость, во многом жульнический - честно сообщает нам, в общем-то, только одно, зато чертовски убедительно: в тридцать тебе нормально, а в пятьдесят - так себе" (Станислав Зельвенский, "Афиша").

"Удовольствие от этого холодноватого, просчитанного фильма прежде всего в деталях - грязноватая документальность происходящего вызывает чувство, словно пялишься в дешевую веб-камеру, установленную прямиком в чистилище. Нежная дружба борцов, поддельные бои, настоящие раны, ностальгия "Тарана" по 80-м и улицы, которым один черт, какое тысячелетье на дворе - морок, который реальней сводок новостей" (Кирилл Андреев, film.ru).

"Рэнди - это не зверь в человечьем обличье (скорее, наоборот): прирожденный лицедей, человек сцены, артист, самозабвенный в своей первобытной дикости и варварском кураже, неподражаемый циркач, играющий с огнем, бросивший жизнь, как разменную монету, на плаху плебейского энтертейнмента. Это его отваге осознанно ступить в горнило мясорубки вторит, пусть и незадействованный в фильме, "королевский" гимн "Show Must Go On", адресованный всем паяцам, на радость толпы умирающим с шекспировским рвением в последнем акте дешевой пьесы" (Владислав Шувалов, "Синематека").

"Реализму "Рестлера", возможно, позавидовал бы сам Триер, но шутки шутками, а картина Аронофски в действительности очень триеровское кино. Дело не столько в догматичности, но и в той расчетливости, с которой Аронофски управляет зрителем, выбивая из него переживания и эмоции. И это тот самый случай, когда вместо того, чтобы поставить манипулятивность режиссеру в вину, приходится лишь разводить руками и констатировать, что все уловки сработали" (Дарья Горячева, Газета.ру).

"Все наперебой повторяют: Даррен Аронофски вернул Микки Рурка на экраны. Действительно, это едва ли не лучшая его роль. Актер невероятно убедителен. Он настолько вживается в судьбу своего героя, что сложно не задуматься: а может, Рурк знает, каким болезненным бывает "уход со сцены"? (Мария Мухина, "ProfiCinema").

"The Ram означает не только "таран", "стенобитное орудие", "самец", "Овен", но и… "баран". Казалось бы, куда там неповоротливому, толстокожему, резко сдавшему Робинсону решать сложные экзистенциальные проблемы? Но в осознании своей полной зависимости от низменных инстинктов толпы, точно в послушном следовании барана на убой, он неожиданно обнаруживает подлинно человеческое достоинство" (Евгений Нефёдов, world-art.ru).

"Даррен Аронофски решил обратиться к истории, нравоучительный пафос которой легко сводится к набору заезженных, но оттого не менее справедливых, банальностей. Славный визуальными изысками режиссёр, снял очень камерное, спокойное, неприхотливое кино не о чём-то, а о ком-то. Формальные решения в "Рестлере", хоть и обращают на себя внимание, но, по сути, далеко вторичны. Аронофски сделал ставку на сюжет, хранящий в своей видимой бесхитростности какую-то скрытую величавость, когда простенькая история о спортивном герое вчерашних дней (сколько уж таких было и сколько ещё будет) незаметно трансформируется в драму с большой буквы… Именно эта понятная до последней детали картина зафиксировала окончательный и бесповоротный переход Аронофски из стана дерзких талантов в стан матёрых, знающих себе цену Авторов" (Станислав Никулин, kinomania.ru).