Кинотеатр «Орлёнок» Нижний Новгород

МАЛЬЧИК РУССКИЙ
(Россия, 2018)
Режиссёр: Александр Золотухин.
В ролях: Владимир Королёв, Михаил Бутурлов, Филипп Дьячков, Сергей Гончаренко, Артем Лещик, Данил Тябин, Евгений Сиротин, Антон Самусик, Евгений Чумак, Дмитрий Белов.
Жанр: военная драма.

Простой деревенский парень Алёша идёт добровольцем на фронт Первой мировой с наивной юношеской мечтой о славе и орденах. В первом же бою после газовой атаки он теряет зрение, но не возвращается домой. Алёша прибивается к зенитной батарее и становится «слухачом» - дозорным, который должен предупреждать остальных о приближении вражеских самолётов. Параллельно основной сюжетной линии показываются репетиции оркестра «Таврический», который в современном Санкт-Петербурге готовится исполнить Концерт № 3 и «Симфонические танцы» Сергея Рахманинова.

Дебютный полнометражный художественный фильм российского режиссёра Александра Золотухина, выпускника мастерской Александра Сокурова в Кабардино-Балкарском государственном университете. Первый вариант сценария писался, когда Золотухин был на третьем курсе мастерской. Затем сценарий много раз перерабатывался. В виду сложности исторического материала работа над фильмом велась очень долго.

Фильм произведён при участии киностудии «Ленфильм» фондом поддержки кинематографа «Пример интонации» Александра Сокурова, который стал его художественным руководителем. В 2016 году проект картины под рабочим названием «Слухач» был представлен на питчинге Министерства культуры РФ и получил его поддержку. Также картину поддержало Правительство Санкт-Петербурга.

Изначально фильм получил название «Слухач» (слухачами в Первую мировую войну называли солдат, которые с помощью громадных акустических раструбов прослушивали небо, обнаруживая вражеские аэропланы). Затем его сменили на «Мальчик русский». Притом, такая очерёдность слов в названии выбрана авторами специально ради красоты звучания. Как и зарубежное «Russian Youth» нельзя в полной мере адаптировать к русскому языку, так же и название «Мальчик русский» нельзя в точности передать на другие языки.

Так как основу армии Российской империи составляли рабочие и крестьяне, люди со специфическими характерами и судьбой, то к отбору исполнителей подходили очень осторожно. Их искали на улицах, заводах, в детских домах и среди курсантов военных училищ. Создатели фильма распечатали множество визиток и если где-то видели интересного человека - давали ему контакты. Такой поиск занял так много времени, что, например, один персонаж, которого нашли в самом начале кастинга, к моменту повторной встречи успел жениться и завести ребёнка. В итоге большинство исполнителей в картине - непрофессиональные актёры. Трудно было найти исполнителя и на главную роль Алёши. Создателям он представлялся «нежным, наивным, тянущимся к людям мальчиком, но с судьбой за плечами». В конце концов, исполнителя главной роли - Владимира Королёва - режиссёр нашёл в детском доме. В озвучании сцен в польском городе (снимали его в Выборге) принимали участие польские актёры и непрофессиональные исполнители. А немецких солдат озвучивали молодые ребята, которые приехали на лето из Германии по обмену. Правильное звучание языков авторам фильма было очень важно.

Для изображения той части картины, которая показывает Первую мировую войну, режиссёр выбрал стилизацию под выцветшую зернистую плёнку или раскрашенное чёрно-белое кино лиственно-глиняного оттенка, похожее на документальный фильм Питера Джексона «Они никогда не станут старше», собранный из редких хроникальных кадров. В фильме есть и спецэффекты, но их немного. Основная компьютерная работа велась над стилизацией изображения - добавлением плёночных искажений, царапин. Были небольшие дорисовки.

Над картиной работала опытнейший художник-постановщик Елена Жукова. Воспроизводя предметный мир того времени, она создала и локатор «слухача», который не только выглядел как настоящий, но даже функционировал!

Съёмки фильма проходили на киностудии «Ленфильм» в Петербурге, а также в Кронштадте и Выборге и завершились летом 2018 года.

Мировая премьера картины состоялась 10 февраля 2019 года на 69-ом Берлинском МКФ в программе «Форум». Фильм также участвовал в конкурсной программе «Кинотавра».

«Мальчик русский» получил в целом высокие оценки от критиков. В рейтинге кинокритиков, составленном по оценкам фильмам конкурсной программы «Кинотавра» (опрос журнала «Искусства кино») картина заняла второе место. В российской прессе фильм был встречен тепло: на агрегаторе «Критиканство» фильм имеет оценку 80/100 на основе 10 рецензий.

АЛЕКСАНДР ЗОЛОТУХИН:
«Мой отец - военный лётчик. Большую часть своего детства я жил в военных гарнизонах, потому этот мир мне близок, знакомы военные люди. Мне это интересно исследовать - отношения в русском мужском коллективе, со свойственными им традициями, спецификой мировосприятия».
«Всё началось с любопытства. С фотографий акустических локаторов. Я узнал, что была такая служба слухачей для отслеживания приближения вражеских аэропланов. Так родилась идея про парня-слухача… Сценарий писался семь лет, было достаточно времени в это погрузиться и подобрать необходимые художественные средства».
«Первую версию сценария я написал ещё на третьем курсе, после того как пришёл учиться в мастерскую. Александр Николаевич Сокуров одобрил идею. После этого сценарий переписывался несколько раз: характеры актёров и многочисленные обстоятельства диктовали изменения… Сначала я не понимал, с чем мне придётся столкнуться. Александр Николаевич оказал мне неоценимую помощь, если бы не он, этого фильма бы не было. С самого появления замысла он рекомендовал, какие исторические книги и мемуары прочитать для подготовки фильма, участвовал в кастингах, почти каждый день по несколько часов был на съёмках, и само его присутствие вселяло уверенность. Были моменты, когда я не знал, как поступить, советовался с ним - и всё складывалось само собой».
«Основа нашей истории довольно классическая, к ней многократно обращались в раннем кино. Это история маленького человека, физически хрупкого, но внутренне очень стойкого, с упёртым характером, способного испытывать сострадание, жалость, любовь к ближнему, и при этом он сталкивается с обстоятельствами, которые намного сильнее его, мощнее, с какой-то стихией. Он пытается сопротивляться этим обстоятельствам, и в борьбе проявляется его характер. В пример можно привести Чарли Чаплина с его образом бродяги, персонажей Достоевского или Толстого, Хемингуэя, Ремарка...»
«Отдалённость Первой мировой позволяет взглянуть на неё отстранённо. Вторая мировая всё ещё отзывается в нас личными историями, политическими трактовками, памятью массовой культуры - всё это влияет на восприятие».
«Я не знаю, что такое - мексиканский характер, и не могу снять фильм о мексиканской армии. А русский характер понимаю. Вот, говорят, русские люди терпеливые. Хорошо это или плохо? С одной стороны, все испытания XX века могли выдержать только терпеливые, «двужильные» люди, а с другой - эти же люди терпели репрессивную политическую систему. Вместе с тем терпение - одно из проявлений мудрости. Я не знаю правильного ответа на этот вопрос. Многого я не понимаю в силу возраста. Что есть что в русском характере? Свобода, которая граничит со вседозволенностью. Ранимость, которая граничит с жестокостью… Собирая материалы к фильму, я нашёл карикатуру в дореволюционном журнале: «Как понимают свободу в Америке и как её понимают в России». Слева изображен американец, он говорит: «У нас в Америке свобода, поэтому меня никто не имеет права бить». Справа стоит русский мужчина: «У нас в России свобода, я имею право бить, кого хочу». Свобода, граничащая с анархией».
«Сюжет предполагает, что главный герой всё воспринимает на слух. Поэтому звук - важнейшая составляющая драматургии нашего фильма. Нам не хотелось лишать себя этого инструмента. Наоборот, мы стремились расширить пространство звука, обогатить его. Что касается немого кино, то пластика наших исполнителей действительно схожа с его традицией. Ведь мы лишили главного героя одного из самых важных средств актерской выразительности - взгляда. И эту потерю мы решили уравновешивать пластикой. Поэтому фильм снят в основном на средне-общих планах».
(о сценах с репетициями современного оркестра) «Важно, что это именно молодой коллектив и что музыканты репетируют, а не исполняют на сцене Третий концерт для фортепиано с оркестром и «Симфонические танцы». Рахманинова играть сложно. Его музыка мощная, энергичная и страстная. Третий концерт, написанный в 1909 году, - сочинение, неслыханное для своего времени. В нём - предчувствие потрясений ХХ века. Но в нём есть и потрясающий мелодизм, нежность, теплота, надежда. Нам показалось, что такое сочетание точно совпадает с линией нашего героя, слабого и нежного - но в водовороте старающегося бороться и сопротивляться… «Симфонические танцы», которыми мы закончили фильм, написаны в начале Второй мировой - создав их, Рахманинов больше ничего не писал».
«Мы ориентировались во многом на живописную условность в проработке деталей (скажем, как у Рембрандта) и уходили от историзма. В сюжете важна не историческая реконструкция, а чувства и переживания… Важно было добиться эффекта отстранения, чтобы зритель не чувствовал себя участником тех далёких событий. Хотелось, чтобы историческая часть воспринималась как воспоминания о том времени. Воспоминания всегда неконкретны, они расплывчаты. А кино обычно очень конкретно, это его родовой недуг (в отличие, например, от литературы). Если в кадре человек - мы видим, какого он роста, во что одет, какого цвета его волосы и так далее. Мы стремились не показывать всё, оставить какую-то степень умолчания. Поэтому одним из референсов при работе с изображением были нечёткие цветные фотографии времён Первой мировой войны. Цвет, оптика, структура плёнки - нам это было интересно. Также мы ориентировались на живописную традицию - в первую очередь, художников-передвижников начала века: Левитана, Шишкина, Сурикова, крестьянские портреты».
«Мы хотели рассказать о людях и их чувствах. Война - лишь экстремальные обстоятельства, в которых действуют герои, проявляются их характеры. У какого-то писателя-фронтовика я прочитал, что настоящую любовь он видел в жизни всего лишь раз - в окопах Сталинграда. Это пример братской солдатской любви, теплоты и заботы. Война - катализатор, выявляющий в человеке и низкое, и высокое. Самые светлые чувства рождаются и ярче проявляются в грязи и смерти. А в повседневной жизни слишком много эгоизма, много желания обладать».

ПРЕССА:

«Главный» фильм - сентиментальная и причудливая новелла о Первой мировой и солдате-простаке, который «торопится немцев пострелять», картавом голубоглазом ангеле с обезоруживающей улыбкой. Эта часть местами даже больше похожа на картины Сокурова, чем то, что порой делает сам Александр Николаевич: приглушенные цвета, чуть размытое или неожиданно замедленное изображение (прекрасная работа оператора Айрата Ямилова), одновременное ощущение сновидения и исторической аутентичности. «Вспомогательный» параллельный фильм - документально снятая и записанная репетиция оркестра «Таврический» под управлением дирижера Михаила Голикова, который готовится исполнить Третий концерт для фортепиано и «Симфонические танцы» Рахманинова… Рахманинов с его романтической экзальтацией идеально передаёт не только атмосферу рубежа веков (а ХХ век, как принято считать, по-настоящему начался именно с Первой мировой), но и трагическую арку – от предощущения всемирной катастрофы в Третьем концерте для фортепиано (1909 год) до её страшной репризы, с «форте помощнее», в написанных во время Второй Мировой «Симфонических танцах» (1940-й). «Империалистическая» война, которую в Европе называют великой, для России до сих пор событие будто второстепенное, теневое, заслонённое бурями революции и войны гражданской. А ведь отсчет невинных жертв начался в 1914 году, напоминает Золотухин» (Антон Долин, «Медуза»).

«Первое впечатление - ошеломление от визуальной силы… Последний образ - словно кадр из Бергмана. В фильмах Александра Сокурова музыка часто играет первичную роль, и мне показалось, что здесь это развитие сокуровского мира - Александр Золотухин хочет обнаружить этот нерв, понять, как одно искусство может помочь в выражении другому искусству… Как передать войну? В данном случае на помощь приходят произведения Рахманинова. Звук и его отсутствие играют в фильме огромную роль. Что, конечно, кажется логичным - ведь герой слеп. Но в данном случае это просто причина, просто сам мир строится звуком, хотя речь идёт о кино. Этот фильм - огромные уши локатора, которые направлены на небо, в котором летает только одна птица. А за локатором стоит главный герой» (Жорж Нива, «Сеанс»).

«Фокус с «Мальчиком русским» в том, что это не совсем кино, а скорее видеоэссе. Чтобы превратить этот выстраданный материал в фильм, нужно выполнить в голове много формальностей: привязать голоса к героям, провести линию фронта между конкретным и абстрактным, наладить актёрскую дисциплину. Но всё это ни секунды не нужно… При желании эту удивительную историю даже можно представить как пересказ «Ёжика в тумане», только вместо тумана здесь будут немецкие газы, вместо котомки - солдатский котелок, а вместо лошадки... а впрочем, здесь будет и лошадка. Фронт в этой картине - тот же нарисованный Норштейном лес или даже выжженная земля из «Снов» Куросавы: сюрреалистическое пространство, берегущее от глаз посторонних самую реалистичную правду. Фильму Золотухина удаётся зафиксировать, как бы пошло это ни звучало, трагическую хрупкость мальчишеской души» (Егор Москвитин, «Искусство кино»).

«Претенциозный по форме - импрессионистская кинопоэма – и одновременно робкий, даже как будто извиняющийся по тону, «Мальчик русский» именно что про нашу молодёжь вообще. В любую эпоху в России (царской или советской) судьба нового поколения известна наперёд, у него нет будущего, оно неизбежно станет потерянным… На территории одной картины встречаются стилизованная под батальную хронику тех лет сомнамбулическая история и подчёркнуто деловитый репортаж, словно для канала Arte, о буднях академических музыкантов. Звуковые дорожки идут внахлёст, просьбы дирижёра сделать такой-то пассаж forte или, напротив, piano кажутся частью обрывочных диалогов «солдатушек, бравых ребятушек». Этот сперва раздражающий приём на самом деле как нельзя к месту. Первая мировая и была генеральным прогоном всего того ужаса, что случился со страной в следующие сорок лет (по самой оптимистичной хронологии). Золотухин не спеша всматривается в лица… Молодёжь начала ХХ века, наши далёкие-далёкие предки, хотя нет, они же ушли бездетными, чьи мы потомки - загадка, будто старые приятели, ведь мы слишком хорошо знаем, что их всех ждёт, что они никогда не станут старше» (Зинаида Пронченко, «Кино ТВ»).

«Снято всё это в типично сокуровской элегической манере. Туманное и зернистое изображение. Нервная камера и рваный тревожный монтаж, имитирующие старую хронику (по мере того как Саша обустраивается после ранения, стиль фильма становится спокойнее). Редкие цифровые спецэффекты, кажется, буквально одолженные у «Фауста» - нарисованная панорама старого европейского города с птичьего полета или вздымающийся в родченковском ракурсе костёл. Немного несинхронизированный, отстающий на доли секунды, демонстративно наложенный звук, как будто кино немое и существует отдельно от саундтрека. Ощущение разъятости элементов картины усиливается вставками цифрового, современного изображения: мы видим, как оркестр репетирует Рахманинова; эта симфоническая музыка и ремарки дирижёра служат дополнительным звуковым слоем фильма… С одной стороны, формально «Мальчик русский» - самый интересный из опытов кабардино-балкарской мастерской. С другой - это тот самый идеальный «пример интонации» (именно так называется фонд, финансирующий сокуровские проекты) мастера, работа, виртуозно воспроизводящая канон учителя. Но выдержит ли российское кино одновременно двух Сокуровых?» (Василий Корецкий, «КиноПоиск»).