Рождение и смерть - невероятный опыт, а жизнь - ускользающее наслаждение… 1996 год. Заброшенная школа посреди заснеженной пустоши где-то во Франции. Группа молодых танцоров репетируют здесь перед американским турне. Напоследок они устраивают прощальную вечеринку. Однако таинственным образом под нарастающий ритм музыки их всех охватывает эйфория, которой невозможно сопротивляться. Теперь балом правит зловещий хаос и спасение можно найти, только отдав свою душу танцу. Для одних эта ночь станет последней, а другие познают настоящий экстаз…
Кинопостановка Гаспара Ноэ, который также выступил в качестве сценариста и монтажёра фильма. Гаспар родился 27 декабря 1963 года в Буэнос-Айресе. Детство провёл в Буэнос-Айресе и Нью-Йорке, в 12 лет вместе с родителями переехал во Францию, в Париж. В 17 лет поступил в Колледж Луи Люмьера, окончил его, однако вместо занятия кинематографом решил продолжить образование на факультете философии в Университете Парижа. Затем работал в кино в качестве ассистента режиссёра. В 1991 году снял короткометражный фильм «Падаль», который принял участие в ряде фестивальных конкурсных программ и заслужил положительные отзывы критиков. В 1995 году пробовал себя в качестве клипмейкера и редактора телевизионных программ на канале «Canal+». В 1997 году по просьбе своего друга режиссёра Яна Кунена сыграл эпизодическую роль в фильме «Доберман». В 1998 году снял первый полнометражный фильм «Один против всех». Фильм был представлен в Каннах, где выиграл премию «Mercedes-Benz Award», а также специальную премию, учреждённую рядом журналистов Франции. Мировую известность получил в 2002 году после выхода фильма «Необратимость» с Моникой Беллуччи и Венсаном Касселем в главных ролях. Показанный в 2002 году в рамках конкурсной программы на Каннском фестивале, фильм вызвал скандал из-за наличия двух жёстких сцен. В 2009 году снял фильм «Вход в пустоту», повествующий о ночной танцовщице и путешествующем между жизнью и смертью наркоторговце. Премьера черновой версии состоялась в рамках Каннского МКФ. В 2015 году был снят и представлен публике фильм «Любовь», премьера которого состоялась на Каннском МКФ, вне конкурса. В фильме содержится множество предельно откровенных эротических сцен, при этом актеры на самом деле занимались сексом перед камерой, а не имитировали его. «Экстаз» был основан на снах Гаспара Ноэ и снят без сценария, лишь на основе одностраничного плана. В одной из сцен на экране видны книги и видеокассеты, раскрывающие перед зрителем всё, из чего Гаспар Ноэ черпал вдохновение при работе над этим фильмом - это работы кинорежиссёров Луиса Бунюэля и Дарио Ардженто и румынского мыслителя-эссеиста Эмиля Чорана (1911-1995), известного своим мрачным скепсисом и неверием в человечество.
В главной роли в «Экстазе» снялась алжирская танцовщица, модель и актриса София Бутелла («Уличные танцы 2», «Kingsman: Секретная служба», «Стартрек: Бесконечность», «Взрывная блондинка», «Мумия»).
Одну из ролей исполнила 19-летняя танцовщица Шарлин Темпл родом из Сибири, жившая затем в Петербурге и Праге. Она познакомилась с режиссёром фильма на вог-балу.
Весь фильм был снят за 15 дней в феврале 2018 года. Ноэ закончил его за пару дней до премьерного показа. Из всех танцевальных сцен в фильме постановочной и срежиссированной была только первая. Во всех остальных танцоры импровизировали. По словам Ноэ, его задачей было не заставить актёров играть, а ввести их в подобие транса.
Премьера «Экстаза» состоялась на Каннском МКФ, где картина Международной конфедерации художественного кино (C.I.C.A.E.), которая является главной наградой программы «Двухнедельник режиссёров». В Каннах «Экстаз» получил великолепный прием, массу восторгов и звание лучшего фильма режиссёра. Также 14 июля 2018 года режиссёр Дэвид Кроненберг вручил Гаспару Ноэ награду «NARCISSE» H.R. Giger Award швейцарского Фестиваля фантастических фильмов в Ньюшатель.
На сайте «Rotten Tomatoes» рейтинг фильма составляет 89% на основе 35 отзывов со средней оценкой 8,1/10.
ГАСПАР НОЭ:
«Я познакомился с Софией Бутеллой, которая исполнила главную роль, в декабре прошлого года, мы с ней выпили кофе, но тогда идеи этого фильма не было даже в зачатке. Я даже не мыслил её в роли актрисы, я её знал только как танцовщицу, смотрел с ней видео. Идея пришла ко мне в самом конце декабря, и уже в январе мы начали работать. Фильм мы сняли за 15 дней, много импровизировали. Эту картину я даже больше, чем все предыдущие, могу назвать продуктом коллективного творчества. Но, конечно, за любой импровизацией стоит большой предварительный труд. Каждый съёмочный день начинался с четырёхчасовой репетиции и хореографического прогона с постановщицей танцев Ниной Макнили из Лос-Анджелеса, которую нам настоятельно посоветовала пригласить София. Это было её условием».
«Были фильмы, на которые я больше равнялся по мере работы над этой картиной. Например, «Рассвет мертвецов» Джорджа Ромеро, где зомби кусают людей, обращая их всех в зомби. Там всё тоже происходит в закрытом пространстве. Вообще, когда ты снимаешь кино или рисуешь, или пишешь книги, ты существуешь в особом состоянии. И в этом состоянии ты невольно пытаешься подделывать те книги, фильмы или музыку, которую ты любишь. В моих картинах и сценариях находится место для всех этих книг и видеокассет, которые я читал или смотрел, когда мне было, не знаю, лет 25. Например, те же Пьер Паоло Пазолини, Дэвид Линч и так далее, они выражали в своём кино человеческую страсть, жестокую ли, нежную ли».
(о том, почему действие фильма происходит в 1990-е) «Мне не очень нравится мир, полный мобильных устройств. Присутствие мобильников в фильме тоже обычно раздражает, а сейчас почти ни один фильм не обходится без мобильных. Даже Ханеке и Ассайас уже сняли фильмы про мобильные телефоны! Что же касается видеокассет... Конечно, я очень привязан к вещам, которые сформировали меня, к фильмам в том числе. А смотрел я их на VHS и до сих пор не могу заставить себя выкинуть коллекцию кассет. Ну и, конечно, музыка – в фильме звучат те самые треки, под которые я танцевал в 1995-м, и они мне дороже и роднее той музыки, под которую танцуют сейчас. Первый раз в жизни я танцевал под техно на концерте «Daft Punk», и в фильме звучат две композиции Томаса Бангальтера. Нам удалось получить права на инструментальную версию «Me Giorgio» Мородера. Дети Донны Саммер разрешили нам использовать трек, хотя голос их матери и не звучит в этой версии».
«Я представил всех персонажей в начале фильма, чтобы потом на это не отвлекаться. У нас на съёмках была специальная комната, где стояла камера, туда можно было зайти в перерыве между съёмками, я записывал их по 10-20 минут. В фильме 23 персонажа. Единственный, кого нет в интервью, - ребёнок».
(о средствах для создания атмосферы фильма) «Во-первых, подвижная камера. Да, у камеры была кое-какая поддержка, но, например, крупные планы персонажей снимал лично я с рук. Во-вторых, коллективная танцевальная импровизация».
«Со снегом всё вышло случайно. Изначально мы хотели, чтобы снаружи школы, где происходит действие фильма, шёл непрерывный дождь с грозой. Но в первые дни съёмок в Париже шёл снег. И я попросил девушку, которая играет беременную, пойти выйти в снегопад, и она так и сделала. Мы тут же позвонили в компанию по аренде дронов и взяли мини-вертолёт, чтобы снять несколько планов перед школой. И мне это показалось настолько красивым, что я без раздумий променял дождь на снег».
(о титрах во время фильма) «Там четыре фразы. Первая – «Быть - это мимолетная иллюзия». И я правда в этом убеждён, как и в том, что «родиться - это уникальная возможность». Третий титр – «Жить - коллективная невозможность» - пожалуй, это единственный тезис, который пришлось приукрасить. Ты не можешь слиться с другим - даже при всём желании, даже в самой искренней любви ты всегда остаёшься один. Каждый проживает свой уникальный опыт. Тем не менее в коллективе мы можем делать массу вещей - этот фильм тому доказательство. В контексте, который складывается к концу картины, эта фраза уместна. Четвёртый титр – «Смерть - это уникальное переживание». Вот с этим я полностью согласен. Не надо демонизировать смерть. Вообще, в фильме очень много чёрного юмора, и я беспокоился, что первые зрители, ещё до Каннского фестиваля, скажут: «Ой, ты просто сделал очередной циничный смешной фильм, почти что коммерческое кино». Я вот до сих пор не уверен, может, я и правда снял чёрную комедию для подростков».
«Я бы сказал, что это фильм-катастрофа. Когда я был подростком, я обожал фильмы типа «Землетрясения» и «Приключения «Посейдона», в которых всё хорошо, а потом бах - и все плохо».
«Определённая нарративная структура в фильме точно есть: каждые две минуты случается какая-то неприятность, и всё становится страшнее и страшнее. Динамика событий тут сконструирована по образу и подобию того знаменитого румынского фильма «4 месяца, 3 недели и 2 дня». «Хорошее время» братьев Сэдфи тоже, в общем, послужило моделью. Я использую ту же формулу: уж если что-то не заладилось, дальше будет только хуже. Саспенс тут в том, что мы спрашиваем себя: «Ок, у героев всё так ужасно. Куда дальше-то?». А потом случается что-то ещё более ужасное. То есть фильм был чётко прописан в смысле структуры, но это было автоматическое письмо, как у сюрреалистов. Мы с самого начала решили, что будем создавать кино прямо на площадке, а не на монтажном столе, поэтому все сцены снимались в строгой хронологической последовательности. Я знал, куда фильм должен двигаться и чем закончится, но диалоги, хореография - всё это придумывалось уже по ходу съёмок и во многом самими актёрами».
«Вообще, эта школа, где всё происходит, - это не образ страны или континента, и всё это не какая-то политическая сатира. Это, скорее, сказка, моя сказка о жизни».
«Экстаз» был принят гораздо лучше, даже теми, кто мои фильмы обычно ругает, возможно, это связано с танцем. Я провёл показ среди людей, от которых я не ждал положительных оценок, и с удивлением обнаружил, что публику старше 30–40 лет фильм зацепил больше. Подросткам ситуация, когда на вечеринке кто-то что-то употребил и начал сходить с ума, кажется нормальной или даже смешной».
«Мои фильмы не про секс! Они о любви. Больше всего на свете мне нравится снимать кино, а на втором месте - танцевать и заниматься любовью. Когда ты снимаешь фильм, то делаешь видимыми свои фантазии, свои сны. А сны часто бывают и страшными, и непристойными. Так же и моё кино. И эту его сновидческую часть порой ошибочно принимают за провокацию. Что же касается конкретно насилия, жестокости в моих фильмах, то что ж, жестокость - это часть нашей жизни, нам приходится быть жестокими (или подвергаться определённой жестокости) даже в обычном споре».
ШАРЛИН ТЕМПЛ:
«Гаспар Ноэ подошёл ко мне на танцевальном ивенте – вог-балу в Париже… Мы увиделись ещё два раза – я вообще была первым человеком, с которым он обсуждал фильм… На самом деле, до последнего, пока я не оказалась на площадке я не верила, что буду играть в кино. Потому что сначала он сказал мне: «Мы будем делать фильм, в одной из ролей - София Бутелла, но мы ещё не знаем, о чём он, вот сейчас думаем. Я бы хотел снять кино про вог, но мне не нравятся вог-биты». Я ответила: «Ну, есть ещё вакинг и другие стили, есть диско, это весело». И он такой: «О, вот это уже прикольно». Он меня расспрашивал про танцоров, которые тоже были на этом вог-балу. Это было смешно, потому что я ведь не живу в Париже, а ему хотелось знать всё про местную сцену. И я заявила: «Окей, сейчас я тебе все расскажу».
«Гаспар сам держал камеру, он был и режиссёром, и сценаристом, и всем чем только можно. Почти все актёры были моими друзьяшками, мы знакомы по танцевальной тусовке… Гаспар просто говорил, что будет туса, и мы типа под наркотиками танцуем. Но больше особо ничего не рассказывал - он писал сценарий буквально за пару часов до начала съёмок… Гаспар вообще не давит, он всегда на твоей стороне, актёры делают то, что хотят, их никто не заставляет».
ПРЕССА:
«Кино в чистой форме прямо в вену - примерно так можно описать ощущения от «Экстаза» (Татьяна Шорохова, «КиноПоиск»).
«Экстаз» Гаспара Ноэ - хроника бэд-трипа, настигшего разношёрстную и многонациональную (есть даже девушка из России) компанию танцоров в подвале средней школы. Фильм, отчасти пародирующий камерные детективы а-ля Агата Кристи, отчасти предупреждающий о вреде наркотиков (сам Ноэ с опаской относится даже к алкоголю), отчасти тоскующий по прекрасным 1990-м, наполовину состоит из экстатических танцев, начинается столь любимой Ноэ музыкой Эрика Сати и всё время перебивается красочными интертитрами» (Василий Корецкий, «КиноПоиск»).
«Из коллективного тела, освобождённого наркотиком, выливается секс и насилие - а как иначе. Сказать, что это страшно, как бывало у автора, нельзя; скорее, если уж на то пошло, смешно. Но в каком-то узком сегменте на пересечении хоррора, порно и школьного семинара по философии экзистенциализма Ноэ действительно нет равных, и это самая, может быть, совершенная, скромная и, страшно сказать, симпатичная его работа. Фильм пульсирует совершенно сумасшедшей молодой энергией, которую режиссёр, уже далеко не мальчик, по-вампирски высасывает из своих, хочется сказать, жертв, но будем считать, актёров и актрис, в силу возраста несущих в себе колоссальный импульс разрушения, но и любви. Этот аморальный, бешеный, сверхъестественный балет - вечеринка, которую вы не захотите пропустить» (Станислав Зельвенский, «Афиша Daily»).
«Заспойлерить этот фильм очень просто и в то же время практически невозможно. Он сам спойлерит себя в каждом ролике, сливая самые дикие моменты, и каждым плакатом, обещая неистовый трэш. Он, естественно, продолжает невыносимые фильмы Ноэ и развивает их, дистилируя его, как выяснилось, глубоко гуманистическое отношение к жизни в некую идеальную формулу, утверждающую: где один человек - там истерика, два - ссора, три - толпа и паника, больше - смерть. Но смерть по Ноэ - это тоже вполне себе «опыт»… Ноэ ведёт вас в девяностые под руку: после издевательски-прекрасных упакованных в несколько экранов титров следует записанный на VHS видеокастинг героев - телевизор обложен видеокассетами (от Бунюэля и Эсташа до Жулавского и Джорджа Ромеро) и книгами (тут тоже Фриц Ланг Делёзом погоняет). Полтора часа он умудряется держать зрителя на жёстком поводке саспенса. Кто умрёт, кто окончательно слетит с катушек, куда двинется камера, и какой трек - следующий в этом бешено трепещущем плейлисте?.. Что касается стиля, то тут Ноэ верен себе: в палитре фильма преобладают кроваво-красный и утробно-чёрный. Длина некоторых кадров позволяет сравнить «Climax» с «Русским ковчегом», а театральный фон и замкнутость локации с «Бёрдманом» (да, у каждого режиссёра должен быть «Гараж»). Камера и её траектории главенствуют над сценарием и диалогами… Музыка не останавливается ни на минуту. Но наркотический трип в целом производит скорее отрезвляющий эффект и вместо усталого отупления, на которое обрекали предыдущие работы французского enfant terrible, этот дьявольский танец дарит только одно желание - выйти из кинозала на воздух и с новой силой пуститься в танец жизни, для которой только один окончательный финал - смерть. Остальное обратимо. Не знаете как? Спросите месье Ноэ» (Василий Степанов, «Сеанс»).
Оцените нашу работу
