СЕРДЦЕ МИРА
(Россия-Литва, 2018)
Режиссёр: Наталия Мещанинова.
В ролях: Степан Девонин, Дмитрий Поднозов, Яна Сексте, Витя Оводков, Евгений Сытый, Екатерина Васильева.
Жанр: драма.
Егор работает ветеринаром на одной из тренировочных станций для охотничьих собак где-то в глуши. Лисы, олени, барсуки, собаки - это его жизнь. Живёт он в пристройке рядом с домом хозяина. Лечит зверьё, чистит клетки, следит за рабочими, встречает клиентов и их собак. С животными ему проще, чем с людьми. Он берётся за любую работу, лишь бы стать своим для хозяина станции Николая Ивановича и его близких. Егору хочется почти невозможного - стать частью этой семьи…
Режиссёром и соавтором сценария проекта является Наталия Мещанинова (1982 г. р.). В 2005 году окончила Кубанский Государственный университет культуры и искусств (специальность – «кино и ТВ режиссура»), а затем школу документального кино «Реальное время-2» АНО «INTERNEWS» (мастерская Марины Разбежкиной и Николая Изволова). Была одним из постановщиков сериала «Школа» и сценаристом фильма «Ещё один год». Её полнометражный дебют по собственному сценарию - «Комбинат «Надежда» (2014) - участвовал в основном конкурсе Роттердамского МКФ, в конкурсных программах большого количества международных фестивалей и получил широкое международное признание, а также был удостоен премии «Белый слон» за лучший дебют. В дальнейшем Мещанинова поставила сериал «Красные браслеты» и выступила соавтором сценариев к успешным фильмам «Аритмия» (Гран-при «Кинотавра», премия «Ника» за лучший сценарий) и «Война Анны». Прообразом главного героя «Сердца мира», по словам Мещаниновой, стал её племянник Олег. Этот сценарий Наталия писала при участии Бориса Хлебникова и Степана Девонина (исполнитель главной роли и муж Мещаниновой).
Актёр Степан Девонин (1986 г. р.) в 2008 году окончил Школу-студию МХАТ (курс А.Гуськова и М.Лобанова). В настоящее время - актер театра «Сатирикон». Снимался в фильмах «Утомленные солнцем-2: Предстояние», «Шапито-шоу», «Комбинат «Надежда», в сериале «Красные браслеты». Степан - недоучившийся ветеринар, поэтому на «Сердце мира» его не нужно было учить, как действуют медики. Для съёмок он похудел на 30 килограмм, специально тренировался, потому что, по словам режиссёра, «пухлый сиротливый парень - это не то».
В других ролях снялись: Дмитрий Поднозов («Юрьев день», «Чужая», «Дубровский», «Духless-2», «Норвег», «Ледокол», «Селфи», «Танки», сериалы «Убойная сила», «Тайны города Эн»), Яна Сексте («Жить», «Небесные жёны луговых мари», «Большой», сериал «Оттепель»), Екатерина Васильева («Вам и не снилось…», «Лев Толстой», «Гостья из будущего»), Евгений Сытый («Коктебель», «Свободное плавание», «Сумасшедшая помощь», «Жить», «Долгая счастливая жизнь», «Ещё один год», «Орлеан», «Аритмия», «Гоголь»).
Оператором «Сердца мира» был Евгений Цветков («Шапито-шоу», «Пельмени», «Комбинат «Надежда», «Селфи», сериал «Красные браслеты»).
Фильм снимали в Ленинградской и Псковской областях. Основная часть съёмок проходила в пригороде Санкт-Петербурга, некоторые эпизоды - в районе Великих Лук и в городе Себеж. Сараи, вольеры, летнюю кухню и домик Егора создатели фильма построили с нуля.
В июне 2018 года фильм участвовал в основном конкурсе Открытого Российского фестиваля «Кинотавр» и получил там Главный приз, приз за лучшую мужскую роль (Степан Девонин) и приз гильдии киноведов и кинокритиков.
НАТАЛИЯ МЕЩАНИНОВА:
«У меня есть племянник Олег. Он в каком-то смысле является прототипом нашего главного героя. Так случилось в его жизни, что он был совершенно не нужен своей семье, и оказался на улице, затем в приёмнике, затем в детдоме и далее-далее-далее…. Я часто думаю о нём. Думаю о том, что, если бы я не была на тот момент маленькой и глупой – смогла бы я сделать что-то вопреки стереотипу, и в ответ на его ужасные поступки сказать: «Ты не один, давай вместе разрулим». «Сердце мира» - это моя попытка в какой-то степени исправить судьбу Олега посредством кино… «Плохое прошлое» - это ещё не судьба, и не диагноз. Это прошлое. А можно помочь создать то настоящее, которое даст человеку возможность вынырнуть из своего страшного колодца. В работе над сценарием я всё время думала, каким таким непрямым образом можно показать «недоласканность» героя. И тогда появился этот удивительно ласковый мир животных. В моей семье много животных, особенно собак. И про такие испытательные станции мы хорошо знаем. Я осознанно решила ввести в кино это неоднозначное отношение к тому, что такое охота, притравка, лисы, живущие в неволе, охотничьи собаки. Как они друг с другом взаимодействуют. И что всё оказывается совершенно не так, как кажется постороннему взгляду... Стоит сказать, что в нашем кино вообще нет правых и виноватых, нет добрых и злых. Все люди находятся в поле своей собственной субъективной правоты (а реальность вообще не бывает объективной)».
«Мы работали над сценарием втроём - я, Степа и Боря Хлебни¬ков. Работали мы так - Боря на всех этапах с нами встречался, мы давали ему почи¬тать написанное, и он критиковал. Так и говорил: а сейчас буду произносить гадкие вещи. Так получалось, что в этом процессе Степа был чисто эмоцией, а Боря - рацио. Хороший получился синтез».
«Вообще, история не пойми как вырастала. Как-то очень органически. Первоначально в ней были другие герои. А фактура притравочной станции и для меня, и для Степы привычная. Это знакомое нам место. Мы периодически возим своих собак на такие станции «работать». Мы долго думали, где будет жить наш герой, и решили его привести в семью, которая держит притравочную станцию. Это часть их хозяйства. Мне такое пространство кажется важным и интересным. В нем есть что-то неспокойное. Его, с одной стороны, можно изучать, а с другой - осуждать. Оно может быть страшным, а может удивлять. Обычные городские люди о таком пространстве чаще всего ничего не знают, а иногда пытаются закрыться - и ничего не знать. И через него открывается окно куда то помимо сюжета, окно в новый для зрителя, отдельный мир».
«Когда мы с Женей Цветковым обсуждали ещё на подготовительной стадии, как должен выглядеть фильм, как именно нужно снимать, я ему говорила, что кадр должен быть тактильным. Вещественным. С ощущением шерсти, с ощущением мокрого собачьего носа. После «Комбината «Надежда» мне хотелось снять кино совсем по-другому. Взять другую оптику. Не хотелось топтаться на месте. С одной стороны, хотелось документальности в том, что касается актёрского существования. Но при этом же хотелось эту документальность деформировать. Дать возможность для сохранения поэтичности формы и языка. Как будто это сон. Мы иногда снимаем так, словно что-то снится. В кадре должно возникать какое-то метафизическое состояние. Мне интересно, как документальная среда совмещается с очень придуманными вещами, очень жирными художественными решениями».
(про Степана Девонина) «Это его история на самом деле. То есть руками писала её я, но придумывали мы её вместе. Стёпа очень многое внёс в «Сердце мира» из своего детства… И все эти отношения с собаками, с домашними животными - всё это скорее его личное, чем что-то моё. Мы вместе с ним писали всё с таким расчётом, что он должен был это играть. И, конечно, характер героя замешан на каких-то его личных эмоциональных качествах, проявлениях его характера, на том, что ему свойственно. У нашего героя есть какая-то психованность, ощущение собственной некомфортности… Для меня важно не откуда он, а какой он. Что это человек, который думает о себе не очень-то хорошо. Неспокойный человек. Он принимает эмоциональные решения, плохие решения, и он уверен, что его никто и никогда за это не простит. Он всё и всех потерял из-за этих решений. И из этого внутреннего ощущения рождается страх возможного финала, страх неотвратимости наказания… То есть герой, понятно, в куда более нестабильном состоянии, чем Стёпа, но Стёпа очень хорошо такие вещи понимает и чувствует. И, в общем, больше года мы работали над этим».
«Про девушку, к которой у главного героя возникает чувство, с самого начала было понятно, что она не должна быть какой-то высокой статной тёткой, какой-то русской красавицей. А должна быть обычной, с каким-то таким простым лицом. И грубая, и нежная. Яна Сексте пришла на пробы, и сразу стало понятно, что это она. Никого больше искать не стали. Остальных утверждали после традиционных кастингов. Николая Ивановича, хозяина нашей притравочной станции, мы немного другим придумали изначально - казалось, что это такой большой, толстый человек, который иногда грубый, а иногда хохочет. Дмитрий Поднозов не очень попадал в тот образ, но нас подкупило то, что он, во-первых, совершенно реалистично существует и вписывается в наше пространство. Как влитой. А во-вторых, он совершенно не боится животных. За несколько дней он научился «работать» на станции, получил какие-то навыки: как притравливать лис, как снимать собаку со зверя. На такое, вообще-то, не все способны. Какие-то артисты сразу отказывались от тесного взаимодействия с животными. Говорили примерно так: «Я, конечно, всё сыграю, но, пожалуйста, без зверья - с лисой пусть руки дублёра работают». Но какие же руки дублёра с нашей манерой съёмки? Кто ещё? Соседа мента, друга Николая Ивановича, у нас играет Евгений Сытый. Он сделал самопробы, где-то под Кемерово, и это был настоящий шедевр. Мы сразу его утвердили. Долго искали мальчика, сына главной героини. Он у нас такой гиперактивный, эмоциональный, часто - просто гениальный. Очень большая удача - это актриса Катя Васильева на роль Нины (жены Николая Ивановича). Обычно актрисы её возраста мало похожи на реальных людей, а она давно не работала по профессии, и по её виду никогда не скажешь, что она актриса. Вот это было суперважным. Чтобы наша Нина была обычной тёткой, хохотушкой, с такой вот короткой стрижкой и лицом человека, который много работает на солнце».
«Собак для фильма специально покупали. У нас три щенка алабая (мы их купили, когда им было по полтора месяца, а снимали уже четырёхмесячных). Все они исполняют роль Белки, собаки, которую в самом начале фильма погрызли взрослые псы. Каждого щенка из этой троицы тренировали и дрессировали для каких-то специальных функций. Одна, например, просто очень хорошо лежит. Вторая умеет ездить на плечах, третья специально училась счастливо плавать. Ещё трёх взрослых алабаев мы взяли для массовки - их роль в финальной сцене фильма. Нужно было их соединить, научить быть вместе. И это оказалось очень сложной задачей. Алабаи агрессивны друг к другу и к человеку тоже. Без длительной подготовки актёру было бы даже опасно входить к ним в вольер. Ещё у нас снимаются парсон рассел терьеры, охотничьи собаки, но это все собаки наших знакомых и наши».
«Вся эта притравочная работа, конечно, не запрещена, но есть устойчивый миф о том, что все, кто занимается притравкой, - последние люди. Привязывают лису, выбивают ей зубы, вырывают когти, и вперёд - спускают на несчастную сто собак, чтобы в клочья её рвали. А с другой стороны, есть гуманисты «зелёные», которые против этого ужаса и садизма. Да я и сама была бы против такого, если бы такое было. На самом деле ни один вменяемый притравщик не будет уничтожать свою собственную лису, которая его кормит. Даже давать её ранить. Конечно, собака может попасться лютая. Но об этом обычно знают. И если попадётся такая, то ей вообще никого не дают. Отпускают погонять по норе, и всё - побегает поработает. У таких не нужно проверять контакт, хватку и прочее. А есть собаки, которые вообще не интересуются ни лисами, ни барсуками. Привозят иногда фокстерьера, отпускают в большой вольер с барсуком: понюхают они друг друга, воды попьют, пометят территорию и разойдутся. По-разному бывает. Поэтому мне бы хотелось сломать однобокое представление о притравочных станциях, пошатнуть его. Конечно, животные, которые живут на этих станциях, тоже зависимы от своей работы. Это их среда на протяжении поколений. Есть лисы, которые узнают собак. Они поработают и переключаются в другое состояние. Я не пытаюсь обелить, но жизнь сложнее, чем кажется. И есть предчувствие, что фильм будет воспринят с этой точки зрения очень остро».
«Фильм о том, что есть какое то ядро существования. Сердце мира. Если переводить на английский, то это сердце не heart, а core – сердцевина».
БОРИС ХЛЕБНИКОВ, соавтор сценария:
«Честно говоря, моя заслуга в этой истории абсолютно минимальная, и мне кажется, с моей стороны была больше проделана редакторская работа, я просто читал варианты сценария и задавал вопросы. Ребятам было важно посоветоваться, а доводила последний вариант сценария Наташа сама и очень уверенно. Мне кажется, у Мещаниновой получился особенный жанр, такого почти магического реализма, где всё невероятно реалистично, но мы находимся абсолютно внутри главного героя, и слышим, и считываем все-все-все абсолютно движения, которые у него происходят в голове и в эмоциях. В случае с «Аритмией», у нас была установка сделать реалистичное, но при этом по возможности жанровое кино. А здесь Мещанинова придумала совсем другой жанр, и это ужасно интересно».
СТЕПАН ДЕВОНИН:
«Учитывая, что я принимал участие в сценарии на всех этапах, то мой герой, конечно, чем-то похож на меня. Да, у меня было довольно счастливое детство, но я знаю много людей, у которых оно было непростое… Мой герой – ветеринар, ему в принципе проще с животными, он их лучше понимает, чем людей, потому что для него люди - предатели. А животные пре¬дать не могут. И вот это первичное в нём чувство, наверное, поэтому он и стал ветеринаром. Я так думаю. Я очень люблю животных. Мои родители хотели, чтобы я стал медиком, лечил людей. А я был отличник и медалист, и мог достаточно просто поступить в смоленский мединститут. Но я взбрыкнул, сказал, хочу стать ветеринаром и поступил в Московскую ветеринарную академию имени Скрябина. Проучился год. А потом снова взбрыкнул, и решил, что хочу быть артистом. Выучил, что знал из школьной программы - стихи, басню, и поступил в школу-студию МХАТ. Главное при работе с животными - не нервничать. Они сразу это чувствуют. Но основная была проблема - зайти к собакам в клетку. Это репетировали долго, хотя они вроде бы не агрессивные к человеку, но как только я заходил, они начинали меня делить и выяснять отношения - кто главнее. И тут важный момент: я мог их очень сильно загасить, но тогда они стали бы боятся и отказались бы что-либо делать. Либо я мог пропустить момент, когда начинается драка, и оказаться в клубке с собаками. Нужно было баланс сохранять. А это всё дрессировка. Мне очень хотелось сделать персонажа, коим я не являюсь, чтобы было ощущение, что я ничего не играю, и не было видно артиста, такая задача - убей в себе артиста. Не знаю, получилось или нет, посмотрите, что в итоге».
ПРЕССА:
«Притравочная станция - маленькая модель мира, где насилие приручено, спрятано, переведено в ритуал. Кровь на собачьих зубах напоминает о хрупкости этого пространства, за границами которого - катастрофа, смерть и падаль в лесу. Мистические олени, которые расхаживают по двору, барсуки, лисы, собаки и люди - все жители станции существуют в гармоничном и естественном круговороте жизни и смерти... Здесь насилие является неотъемлемой частью жизни - вычесть его невозможно, а если отпустить, начнутся хаос и смерть. Всё как в большом мире, только наглядно» (Константин Шавловский, «Коммерсантъ Weekend»).
«Отсутствие в фильме динамичного сюжета может смутить непривыкшего зрителя. Но не будем забывать, что этот фильм не драма из насыщенной городской жизни, а в каком-то смысле поездка за город. В лесу нет развлечений, экшена (ну, кроме охоты), ярких цветов и громких звуков. Лес говорит с человеком тихо и медленно. Чтобы научиться языку лис, барсуков, охотничьих собак, берёзки и листка, нужно уметь затаиться, внимательно смотреть в чащу, и тогда ты услышишь, как бьётся сердце древнего мира, которому не очень и нужен зритель да и человек вообще. С непривычки в нём не очень уютно жить, но важно найти в себе силы рассмотреть его. Тем более что лес у Мещаниновой и правда очень красив» (Сергей Сычев, «КиноПоиск»).
«Несмотря на то что Мещанинова по-прежнему удивительно точна и документальна в передаче фактуры, местами сама природа выталкивает фильм куда-то в другие измерения то ли сна, то ли мифа, переплетая людей и зверей, словно в сказочном лесу… Мещанинова теперь предъявляет запертых в себе героев, которые живут в своих каморках или конурах, пока где-то идёт война, умирают родные, рушится прошлое. Но в этих капсулах жить хоть и, казалось бы, безопаснее, но гораздо трагичнее и даже страшнее. Наверное, именно такое кино более адекватно времени и говорит что-то важное про нас сейчас. Если это и шаг назад, то это капитуляция перед милосердием самой жизни. Если это и кризисный фильм, то это кризис человека, который ненадолго уснул от болеутоляющего, но его ещё не усыпили навсегда» (Максим Сухагузов, «Афиша Daily»).
«Двигаться на ощупь - стратегия, которую «Сердце мира» предлагает вполне сознательно. Это фильм снятый будто собачьим носом. Сложная задача для камеры - сопеть, лаять, пускать слюни, грызть, скулить, нюхать. Но камера Евгения Цветкова на это способна. Чувствилище. Если бы фильмы можно было смотреть с закрытыми глазами, то «Сердце мира» обдало горячим влажным дыханием. За это не очень удобное ощущение живого, спасибо» (Василий Степанов, «Сеанс»).
«Противоречия «Сердца мира» тоже вписаны в особенное - одиозное - место, если не знать о нём изнутри. Закрытость этого места от чужаков режиссёр усугубляет закрытым героем, который приютился на притравочной станции, но и там, отгородившись от своего прошлого, оберегает себя от чрезмерных вмешательств соседей. Где его место - Егор не знает. И пока примеряется, оставаясь чужим среди вроде бы своих. Но познавая нежность, проходя сквозь страхи, отчаяние, обиды, научается «заражаться чувствами других людей». Милосердие выше справедливости и просьбы о прощении. Вот где трепещет, затихает и теплится надежда - сердцевина нового для Мещаниновой мира. Сам Лев Николаевич оживился в «Истории одного назначения» Авдотьи Смирновой… А толстовский дух - возможно, неосознанно для авторов - веял в «Сердце мира» Натальи Мещаниновой» (Зара Абдуллаева, «Искусство кино»).
Оцените нашу работу
