XIX век. В замок к Великому князю (Колтаков) приходит чтица и провидица (Немоляева), чтобы развлечь хозяина. Она рассказывает князю сказку, которая происходит в XIII веке и повествует об убийстве Царевича в лесу. В повествование то и дело вмешиваются сами участники этой истории, и у каждого из них – у грибов, Разбойника, Царевны и Царевича - существует своя версия того, что же произошло на самом деле… Режиссёр и сценарист Рустам Хамдамов родился в 1944 году в Ташкенте. Окончил режиссёрский факультет ВГИКа. Постановщик фильмов «В горах моё сердце» (1967), «Нечаянные радости» (1974), «Анна Карамазофф» (1991), «Вокальные параллели» (2005). Лауреат премии «Триумф» (1996), гран-при «Культурное достояние нации» (2003). Является почётным членом Российской академии художеств. Его картины - в собрании Третьяковской галереи, национальной галереи Равенны (Италия). Первый российский художник, работы которого при жизни приняты в коллекцию Эрмитажа. Говоря о Рустаме Хамдамове, невозможно обойти стороной загадочную и трагическую судьбу, постигшую почти все его фильмы. Первая же его студенческая работа, импровизация на тему рассказа Сарояна «В горах моё сердце» (1967), была запрещена к показу за чрезмерную свободу и стилистические изыски. Позже её негатив таинственным образом исчез - говорят, был украден: возможно, одним из полубезумных ценителей редких кинематографических бриллиантов. Съёмки «Нечаянных радостей» (1972–1974) по неутверждённому сценарию были остановлены, плёнки смыты, проект отдали Никите Михалкову - и он стал стильной, но куда более традиционной и прямолинейной «Рабой любви» (1976). От Хамдамова остались только эскизы костюмов, да открытая им блистательная Елена Соловей, образ её героини. Три с половиной коробки чудом спасённого материала обнаружатся двенадцать лет спустя и станут центральной частью «Анны Карамазофф». С последней история ещё более драматичная: не увиденный зрителями фильм до сих пор лежит в сейфе продюсера во Франции. Первой лентой Хамдамова, не ускользнувшей от современников в небытие, стал фильм-концерт «Вокальные параллели» (2005), сделанный через сорок лет после начала запутанного кинематографического пути. Хотя и здесь без трудностей не обошлось: из-за недостатка средств работа над этой часовой картиной затянулась на девять лет. «Мешок без дна» - по сути, единственный полнометражный фильм Хамдамова, доведённый не только до конца, но и до крайней точки присущего ему перфекционизма. В 2010 году после выхода короткометражного фильма Хамдамова «Бриллианты. Воровство», сообщалось, что им будет снята трилогия «Драгоценности», в которую войдут также новеллы «Изумруды. Убийство» и «Без цены». В ходе работы «Изумруды. Убийство» назывались и «Рубины. Убийство», и «Яхонты. Убийство», пока не стали «Мешком без дна». Сценарий этого фильма написан Хамдамовым по мотивам рассказа Рюноскэ Акутагавы «В чаще». Рассказ «В чаще» стал основой для более чем десятка художественных фильмов (самый известный – фильм Акиры Куросавы «Расёмон»), а отсылки на него можно найти даже в таких сериалах, как «Звёздный путь» и «Секретные материалы». Название «Мешок без дна» восходит к названию сказки «Бездонный мешок» (№ 295) из цикла «Тысяча и одна ночь», которую в фильме рассказывают друг другу князь и чтица. «Мешок без дна» снимался более пяти лет, съёмочная группа постоянно испытывала финансовые затруднения; за время съёмок сменилось множество операторов и звукорежиссёров, двое актёров умерли, а исполнительница роли царевны Елена Морозова успела родить двоих детей. Кроме кинооператоров Петра Духовского и Тимофея Лобова участие в съёмках принимали Сергей Мокрицкий, Шандор Беркеши и фотограф Георгий Пинхасов. Дворцовые сцены снимались в заброшенном дворце, построенным одним из купцов на берегу Невы, а ныне совершенно заброшенном и окружённом промышленной зоной Санкт-Петербурга. Хамдамов придумал сцену с большим количеством стеклянных бутылок, вдохновившись творчеством художника Джорджо Моранди, который однажды сказал про свои натюрморты: «Все мои бутыли - это пьесы А. Чехова». Именно на натюрморты Моранди намекает Хамдамов, пряча в библиотеке Великого князя бутылки (персонажи «Мешка» сравнивают их с героинями Чехова и Островского). Причем сама по себе отсылка к Моранди - это ещё и привет Федерико Феллини (картина Моранди «Natura Morta» висела на стене в «Сладкой жизни»). «Мешок без дна» демонстрировался на Московском МКФ 27 июня 2017 года. Фильм получил спецприз жюри «Серебряный Святой Георгий» и Приз Федерации киноклубов России. Первые открытые показы картины состоялись 9-11 января 2018 года в Третьяковской галерее. Европейская премьера фильма прошла в феврале 2018 года на МКФ в Роттердаме. На счету «Мешка без дна» премия Азиатско-Тихоокеанской киноакадемии за лучшую кинооператорскую работу (Пётр Духовской, Тимофей Лобов) и премия «Белый слон» Гильдии киноведов и кинокритиков России за лучшую работу художника (Ирина Очина).
СВЕТЛАНА НЕМОЛЯЕВА:
«Зрителя нового российского фильма ждёт удивительное погружение в мир грёз, воспоминаний и даже лжи нескольких персонажей, рассказывающих одну и ту же историю с различных точек зрения… И всё это выполнено в завораживающей манере авторского чёрно-белого кино, переполненного деталями, молчаливыми второстепенными персонажами и внезапными переходами из одной новеллы в другую - зритель словно находится на грани сна и бодрствования, «Мешок без дна» напоминает дремоту, состояние, в котором разум создаёт особенно причудливые образы… «Мешок без дна» - это, в принципе, визуальное пиршество, временами удивляющее, временами ставящее в тупик, временами возбуждающее какие-то невидимые энергетические поля. В фильме то и дело угадываются нотки всего лучшего, что есть в русском искусстве и истории, - в нём то читаются интонации Киры Муратовой, то вдруг проскальзывает что-то чеховское, в образах угадываются то лики Веры Холодной, то рублевские образа… Не трудитесь подходить к фильму Хамдамова с привычными линейками рационального мышления, циркулями стандартов написания сценариев или транспортирами выстраивания кадра, «Мешок без дна» - кино, обращающееся к иным органам чувств или даже к душе напрямую, такой фильм либо моментально отторгается, либо затягивает в воронку своей червоточины так, что гравитация произведения не позволяет вырваться, сделать вдох или широко открыть глаза. Это несколько иное кино – авторское, фестивальное, визуальное, экспериментальное, но при этом однозначно одухотворённое, выстраданное и снятое на пределе эмоций» (Евгений Ухов, film.ru). «Мешок без дна» открыто заявляет, что его цель - утешение. Красивые древние времена, животные страсти и загадочные убийства - всё это на безопасном расстоянии сказки, рассказанной в безопасном пространстве позапрошлого века. Без всякой спешки, немного убаюкивая (но и без какого-то запредельного занудства и алогичности, которые фильму приписывают примерно те же люди, у кого на третьем сезоне «Твин Пикса» взорвалась голова), бабуля-экстрасенс, она же сказочница, маг, поэт, шут, шпион и шарлатан, утешает сильно пьющего князя, потерявшего мать и какой бы то ни было интерес к существованию. Когда пить больше нет сил и здоровья, её сказки о былом - это необходимое бегство от реальности. Как и декоративное эстетство, и столоверчение, и афоризмы, и контролируемые сновидения. Столь же непродуктивно, как и алкоголизм, но значительно красивее. Хамдамов предлагает зрителю своё кино, чтобы выключиться из сегодня и хотя бы некоторое время побыть в состоянии миража и покоя» (Ольга Касьянова, «Афиша Daily»). «Исходный материал Хамдамова, самурайский экшен - тямбара, вдруг оденется берёзовой корой и медведем на задних лапах двинется в русский лес. Играя с японской головоломкой, Хамдамов выдувает из ничего, из пустого мешка, целый жанр, который мог бы существовать в русском кино, пойди история совсем другим путём. Тямбара - поле битвы традиции и новаторства, коммерческого расчёта, канона и нигилизма - был важнейшим явлением во время золотого века японского кино, в 60-х-70-х. Среди туманов и в чащах, в бамбуковых рощах и на крышах деревянных замков тут производились головокружительные эксперименты с формой и идеологией. Такое могло бы быть и у нас - сказочный формализм росчерков тьмы, мир билибинских красавиц и молодцов, русская мшистая готика, модерн, ударившийся оземь и обернувшийся постмодерном... увы, в советском кино, неодобрительно относившемся ко всем жанрам, кроме производственного (ну ещё, конечно, истерна Гражданской и хоррора из зарубежной жизни), всё подобное было вытеснено на окраины детского и национального кинематографа… Поразительно, как тонко Хамдамов пересаживает на русскую землю (берёзовая роща, кстати, киногенична не менее бамбуковых зарослей) самое важное, что было в фильмах о самураях, - хореографию, пластику, движение» (Василий Корецкий, Colta.ru). «Вряд ли сам Хамдамов думал об этом, но в восприятии публики «Мешок без дна» встаёт в один контекст с чёрно-белыми ностальгическими экспериментами Гая Мэддина, или фильмами Дэвида Линча, или лесными медитациями Апичатпонга Вирасетакуна, или непредсказуемыми фантазиями Миядзаки - и выглядит на их фоне достойно. Это изобретательный, загадочный, затягивающий в своё пространство, синтезирующий европейские и ориенталистские мотивы, местами остроумный фильм с глюками, во время просмотра которого вряд ли захочется доставать мобильный телефон… Угадывание цитат - возможный, но не единственный способ просмотра этой картины: даже показывая свою образованность, она милосердно позволяет отключиться от поля мировой культуры и отвлечься на саму себя - на человека в костюме медведя, неуклюже перелезающего через бревно, на гимнастические упражнения людей-грибов, на чёрные шары, парящие в небе, на ультразвуковое жужжание насекомых в лесу, на чёрную фигурку Светланы Немоляевой - платье в пол, - уезжающую в снежную даль на деревянных лыжах» (Мария Кувшинова, «The Village»). «Конечно, это фильм-раритет, по сегодняшним меркам - предмет излишней роскоши. Чёрно-белое чудо, пронизанное волшебным светом и воскрешающее - как символ Серебряного века - эффект, который давало драгоценное серебро старой киноплёнки. Привет от немого кинематографа: в его зазеркалье периодически проваливается картина Хамдамова, пока её не вернет в современность характерный голос рассказчицы Немоляевой. Возбужденные критики принялись вставлять «Мешок без дна» во все возможные ряды режиссёров-визионеров - от Дэвида Линча до Рауля Руиса и Гая Мэддина, выискивать в нём сюрреализм и цитаты из Феллини. Всё это, конечно, очень даже может быть, но по своему типу фильм скорее напоминает «В прошлом году в Мариенбаде» Алена Рене с его свободой внутренних взаимосвязей и настойчивостью, с которой движется камера по реке времени. Хотя действие происходит в лесу и у озера, течение фильма действительно подобно реке, несущей в своих глубинах и таящей в своих омутах утраченные драгоценности - бриллианты, смарагды, яхонты» (Андрей Плахов, «Коммерсантъ»). «Мешок без дна» вполне доступен для восприятия всякого заинтересованного лица и совершенно не требует никакой невероятной предварительной подготовки. На Немоляеву и Колтакова смотреть приятно, сказочная реальность - интересная. Грибы удались. В конце концов, это просто очень красивое, умиротворяющее и по-хорошему, как абажур, старомодное кино. Собранное из невероятно скрупулезных статичных кадров-tableau, оно всё пронизано каким-то старосветским сиянием. В нём нет ухищрений современного постпродакшена, скорее - живописные трюки, игра со светом. Собственно живопись, картины «мирискусников» типа Билибина - ключ к восприятию «Мешка без дна». Единственная сложность для зрителя тут заключается в запутанной хронологии фильма, который не складывается в стройную историю, а разворачивается в сюрреалистическую мистерию конца XIX века» (Ярослав Забалуев, Colta.ru). «В этой чёрно-белой с тысячью оттенков картине у света главная партия. Подобно Дебюсси автор рисует бликами, солнечный луч играет со шторами парадного дворца, дотрагивается до лиц сказочных персонажей, притягивает глаз к зеркальной поверхности колдовского озера, перебирает старинные драгоценности из украденной шкатулки и замирает на лепестках яичной скорлупы, выстраивая шедевральный натюрморт. У фильма много операторов, но, по свидетельству актёров, сам Хамдамов смотрел в глазок камеры, выстраивая каждый кадр. Не менее значительную роль играет звук. Его партия выписана тщательно, как и включённая в общую оркестровку авангардная музыка Курляндского: шелест платьев, печать шагов, цокот проходящей за окном лошади, шорох листвы, тишина озера» (Лариса Малюкова, «Новая газета»). «Главное свойство «Мешка без дна» - этот фильм живёт совершенно против законов и темпа нашего времени, отрицает топографию текущего кино, замирает, никуда не торопится и заговаривает с вечностью. В нём не хочется искать логику, нет большого смысла определять сюжет и ставить в смысловой ряд с чем-то похожим и напоминающим. Фильм, сделанный не для принятия и чужих поглаживаний, а просто существующий сам для себя, - этого в кино на русском языке ужасно не хватает: именно это свойство делает «Мешок» волшебным и бесконечным, нездешним. Посылкой из другой эпохи и типа мышления. Вкрадчивый фильм о конечности и поиске других измерений местами смотрится как царские главы «Ассы», местами как сказки Роу, пересказанные Константином Богомоловым, местами как фантазии Павла Пепперштейна - святого Себастьяна, прибитого стрелами к дереву в средней полосе, и людей-грибов, безусловно, надо было дождаться» (Алиса Таежная, «Афиша Daily»). |
 ВПЕРЁД5 - 18 марта  БЕЛЫЙ, БЕЛЫЙ ДЕНЬ19 - 20 марта 
 
Оцените нашу работу       |
