МЕРТВЕЦ
(«Dead Man», США-Германия-Япония, 1995)
Режиссёр: Джим Джармуш.
В ролях: Джонни Депп, Гэри Фармер, Криспин Гловер, Роберт Митчем, Мили Авитал, Гэбриел Бирн, Лэнс Хенриксен, Майкл Уинкотт, Юджин Бирд, Билли Боб Торнтон, Игги Поп, Джаред Харрис, Майк Доусон, Марк Бринглсон, Джимми Рэй Уикс, Мишель Траш, Альфред Молина, Джон Хёрт.
Жанр: метафизический вестерн. После смерти родителей молодой счетовод Уильям Блейк в надежде найти работу приезжает на Дикий Запад, где по воле случая попадает в передрягу, бежит от преследования в лес, а за его голову назначается награда в 500 долларов. Раненого в грудь Блейка выхаживает индеец по имени Никто, принявший молодого человека в очках за поэта Уильяма Блейка, чьи стихи запали в сердце «дикаря». Никто и Блейк отправляются в таинственное путешествие, попутно отстреливаясь от «охотников за головами», оставляя за собой след из трупов, и приближаясь к тому месту, откуда приходят и куда возвращаются все духи… «Мертвец» - фильм Джима Джармуша (1953 г. р.) - кинорежиссёра и сценариста, одного из главных представителей американского независимого кинематографа. Его наиболее известные фильмы: «Более странно, чем в раю» («Золотая камера» за лучший дебют на Каннском МКФ, «Золотой леопард» на МКФ в Локарно, Специальный приз жюри на фестивале независимого кино «Сандэнс»), «Вне закона», «Таинственный поезд» (приз Каннского МКФ за лучшую техническую работу), «Ночь на Земле», «Мертвец» (премия Европейской киноакадемии за лучший фильм, снятый за пределами Европы), «Пёс-призрак: Путь самурая», «Кофе и сигареты», «Сломанные цветы» (Гран-при 58-го Каннского МКФ), «Предел контроля», «Выживут только любовники», «Gimme Danger. История Игги и «The Stooges», «Патерсон». При написании сценария и подготовке к съёмкам «Мертвеца» Джармуш провёл целые исторические исследования - в фильме настоящие поселения индейцев и индустриальные города выглядели именно так, как и было в те годы. Индейская деревня, в которую Никто привозит Блейка, построена специально для съемок, но с полным историческим соответствием. Джармуш задумал снять исторический фильм, но такой, который не был бы замкнут в коконе изображённой в нём эпохи, а исподволь напоминал бы о семидесятых, о времени опустившихся хиппи и наркоманов-одиночек, проводивших время в поисках «травки» и почти без причины пускавших в ход свои «пушки». К тому же «Мертвец» укоренён в философии, стоящей за американской жанровой мифологией, однако однозначное отнесение его к определённому жанру представляет сложности - это и фильм-притча, и опрокинутый в прошлое роуд-муви, и метафизический вестерн. Имя Уильяма Блейка появилось в сценарии после того, как Джармуш обратил внимание на то, что идеи и стихи великого романтика «словно пропитаны духом индейцев». Внутреннее развитие главного героя по ходу действия фильма также созвучно с центральными для Блейка-поэта категориями «невинности» и «опыта». Как подметили критики, перекличка сценария и диалогов с творчеством Блейка не только углубляет историческую перспективу, но и позволяет осуществить привязку внутреннего сюжета к блейковской теории развития как явления циклического, идущего по кругу. По всему сценарию «Мертвеца» пригоршнями разбросаны аллюзии к произведениям Блейка. Многие реплики и имена персонажей были позаимствованы из произведений поэта. Например, фраза «Some are born to sweet delight and some born to the endless night» (эта же фраза присутствует в песне группы «The Doors» «End of the Night»), а персонаж Тэл взята из стихотворения Блейка «Книга Тэл». Фильму предпослан эпиграф Анри Мишо: «Желательно не путешествовать с мертвецом» (или «Предпочтительнее не путешествовать с мертвецом»). «Мертвец» - единственный в своём роде фильм, где режиссёр предоставляет каждому из зрителей самостоятельно решить, в какой точке повествования наступила смерть главного героя, если она вообще наступила. Самому Джармушу нравится думать, что благодаря защите Никто герой Деппа остался физически жив до самого конца фильма, хотя по ходу действия не раз мог погибнуть. Фильм был снят в серой палитре чёрно-белой тональности, так как его главный герой уходит от всего привычного, а краски, наоборот, «соединяют нас с традиционными цветовыми сочетаниями, знакомыми из жизни». Авторы вестернов шестидесятых, снимавшие в такой же пыльно-серой цветовой гамме, знали, что она нейтрализует красочный пейзаж и обеспечивает необходимое историческое расстояние. Режиссёр высоко оценил работу нидерландского оператора Робби Мюллера (почти постоянный оператор Вима Вендерса и самого Джармуша, работал с Вайдой и фон Триером) над негативами с тем, «чтобы отобразить все возможные серые тона, в то же время сохраняя строгий контраст между чёрным и белым, как будто цветная плёнка ещё не была изобретена». Эта контрастность настолько велика, что позволяет говорить о сознательной стилизации экранных образов под пейзажные фотографии «певца американского Запада» - Ансела Адамса. Джармуш специально искал тот тип плёнки, который даёт не радикальный чёрно-белый экран, а оттенки серого, что придает картинке некоторую цветность. Путешествие на запад в «Мертвеце» сопровождается медитативной кантри-рок-музыкой Нила Янга. Саундтрек состоит в основном из гитарных аккордов, которые были сымпровизированы Янгом при просмотре фильма. По признанию режиссёра, содержание его кинолент наполовину раскрывается через звуковую, а не визуальную составляющую. Джармуш считает, что Нил Янг своим саундтреком «перенёс весь фильм на более высокий уровень, переплетя дух рассказа со своей музыкально-эмоциональной реакцией на него». «Мертвец» - самый дорогой на тот момент фильм Джармуша, более масштабный и с более высокооплачиваемыми актёрами, чем его предыдущие работы. Финансирование пришлось искать в Европе, ибо штатовские компании, настороженные якобы заложенным в сценарии антиамериканским посылом, не вложили в съёмки «ни цента»; часть издержек режиссёр оплачивал из личных средств. Джонни Депп также пополнил бюджет проекта своими собственными деньгами, для того чтобы удалось закончить съёмки. Съёмки картины проходили в штатах Орегон, Вашингтон, Аризона, Невада, а также в штате Нью-Йорк близ Ниагарского водопада. Джармуш остался чрезвычайно доволен работой Деппа, с которым ему не приходилось ранее встречаться на съёмочной площадке. А Гари Фармер в роли Никто (буквально No-body, «бестелесный») появился у Джармуша ещё раз - в одном из эпизодов фильма «Пёс-призрак: Путь самурая» (1999), действие которого происходит уже в наше время. Кстати, Никто в «Мертвеце» говорит на нескольких индейских диалектах - Blackfoot, Cree, Makah. В знак уважения к актёру Ли Марвину, воплотившему в классическом Голливуде типаж «крутого парня», Джармуш дал лысым шерифам, идущим по следу Блейка, имена Ли и Марвин. А двое из охотников, сидящих у костра вместе с героем легендарного Игги Попа, носят по сценарию имена участников группы Тома Петти «The Heartbreakers». Учитывая внимание режиссёра к индейской культуре, авторы «Мертвеца» настояли на том, чтобы кассеты с фильмом были завезены в видеомагазины всех индейских резерваций. Специально для индейской аудитории некоторые пассажи, произнесённые на местных наречиях, были оставлены без перевода на английский. Признание индейцев в качестве потенциальной аудитории позволило некоторым исследователям увидеть в фильме одно из проявлений нового для американской культуры явления - комплекса вины за аннексию предками индейских земель. Как и почти все другие фильмы Джармуша, «Мертвец» был отобран в основной конкурс Каннского МКФ. На премьерном показе 26 мая 1995 года стояла гробовая тишина, по окончании просмотра никто не аплодировал, и только неизвестный зритель с сильным французским акцентом прокричал: «Джим! Это дерьмо!». Прошёл целый год, прежде чем «Мертвец» вышел на экраны США (10 мая 1996 года). Подобная задержка с релизом произошла и в европейских странах. Прокатная судьба картины была сложной: в США фильм демонстрировался всего лишь в 37 кинотеатрах. Такие ведущие издания, как «The New Yorker», впервые за всю карьеру Джармуша вообще проигнорировали выход его новой работы. Не исключено, что причиной столь прохладного приёма послужила мрачность нарисованной в фильме картины Америки. За время первоначального кинопроката в Штатах фильм заработал 1 миллион долларов, в то время как бюджет ленты составил 9 миллионов долларов. Джармуш высказал своё неудовольствие отсутствием энтузиазма в продвижении фильма со стороны дистрибьютора «Miramax Films». По всей видимости, задержка с релизом фильма была вызвана тем, что режиссёр не принял предложения дистрибьютора перемонтировать фильм для американской премьеры, ведь по контракту именно Джармуш владел негативами. «Мертвец» номинировался на авторитетную в стане американского независимого кино премию «Независимый дух» в 4 номинациях («Лучший фильм», «Лучший сценарий», «Лучшая операторская работа», «Лучшая мужская роль второго плана»), но во всех категориях уступил «Фарго» братьев Коэнов. Нью-йоркские кинокритики отметили Робби Мюллера своей наградой в качестве лучшего оператора. И довольно неожиданно фильму Джармуша была присуждена первая в истории премия Европейской киноакадемии за лучший фильм, снятый за пределами Европы. На обобщающем критические отзывы ресурсе «Rotten Tomatoes» 71 % рецензий на фильм - положительные. Авторитетный среди американской публики Роджер Эберт дал фильму полторы звезды (из четырёх максимальных), прокомментировав это так: «Джим Джармуш пытался что-то донести до зрителей, но что именно - я так и не понял». Влиятельный чикагский кинокритик Джонатан Розенбаум провозгласил «Мертвеца» вершиной «кислотного вестерна» - обоймы фильмов, которые начиная с 1960-х годов («Беспечный ездок») пытались осуществить деконструкцию этого порядком мифологизированного жанра. Он же причислил фильм к числу самых интересных и значительных за всё десятилетие. Позднее он написал о «Мертвеце» отдельную книгу, изданную в серии Британского института кино о великих фильмах XX века. Дж. Хоберман из журнала «Village Voice» увидел в «Мертвеце» тот вестерн, снять который мог бы сам Тарковский, и заметил, что фильм Джармуша «начинается с того места, где обрывается «Америка» Кафки - невинный молодой герой мчится по таинственному, бескрайнему Западу - но вскоре возвращает нас к кафкианской псевдоцивилизации, забрасывая Блейка в царство зловещего абсурда». «В «Мертвеце» нет американского Запада. Есть только пейзаж, который победоносная Америка опустошила от жителей и превратила в капиталистическую бойню», - рассуждает известный публицист Кент Джонс. А авторитетный музыкальный критик Грейл Маркус («Rolling Stone») озаглавил свою рецензию так: «Десять фактов, доказывающих, что «Мертвец» - лучший фильм конца XX века». Кстати, о «Мертвеце» было написано больше, чем о любом другом фильме Джармуша. В России «Мертвец» был впервые показан телеканалом ОРТ в конце 1996 года. Представлявший картину Артемий Троицкий приравнял её показ на центральном канале к пляскам шаманов во Дворце съездов. Из российских рецензентов Андрей Плахов увидел в «Мертвеце» «продукт галлюцинаций», особо отметив отказ Джармуша от традиционной для американского кино мифологизации насилия. Кинообозреватель газеты «Ведомости» Юрий Гладильщиков назвал «Мертвец» «самым необычным вестерном», выделив нарочитую неспешность переходов преследуемых и преследующих, которые ему напомнили «ритуалы».
ДЖИМ ДЖАРМУШ:
«Мне нужна была простая история и такие отношения между двумя парнями из разных культур, которые оба одиноки и потеряны и по разным причинам совершенно отчуждены от своих культур… Но в отличие от моих остальных фильмов, такой сюжет попутно сподвиг меня на разработку других тем, которые возникают на периферии фильма: насилие, «пушки», американская история, «гений места», духовность, Уильям Блейк и поэзия, слава, статус вне закона - все те вещи, которые, несомненно, вплетены в ткань фильма».
«Вестерн - это своего рода аллегорическая открытая форма... Воображаемый мир, через который Америка пропускала свою историю, оставляя при этом на ней налёт идеологии».
«Вопреки его природе, обстоятельства превращают Блейка в преследуемого законом преступника, в убийцу, в человека, чьё физическое существование медленно истончается. Оказавшись посреди мира беспорядочного и жестокого, он прозревает хрупкость всех живых вещей. Он словно бы проходит через поверхность зеркала и обнаруживает себя на другой стороне, в мире, ранее ему неизвестном».
«Для Уильяма Блейка путь мертвеца представляет собой его жизнь. Для индейца Никто это путешествие - лишь продолжительная церемония, цель которой - доставить Блейка обратно в мир духов. Совершенно не свойственное западному, представление Никто о жизни как о бесконечном цикле лежит в основе фильма».
ПРЕССА:
«Уильям Блейк из Кливленда в штате Огайо, что располагается на берегу озера Эри (кстати, и сам режиссёр - родом из Экрона в том же северо-восточном Огайо), словно появляется из небытия и уходит туда же, совершая своё индифферентное странствие по ландшафтам Дикого Запада в конце XIX века. Или же он остаётся, на самом-то деле, как раз на месте и в неподвижности, а вот мимо проплывают видения, похожие на наркотические сны. И кадры сменяются во всё более завораживающем к концу фильма, сознательно заторможенном ритме - от затемнения к затемнению, будто от бездны предрождения до пропасти после смерти. Лишь гитарные переборы Нила Янга, внешне однообразные, но непостижимо притягательные, как и вид бесконечно струящихся вод, вроде бы придают необходимый американский колорит этой «вестерновской истории»… По всей вероятности, многие ждали от этого постановщика более язвительного обхождения с мифами Дикого Запада, хотя немало шуточек и без того разбросано на протяжении двухчасового повествования «Мертвеца». Но Джармуш выбрал явно меланхолический взгляд на мир, вообще заставив предположить, что всё действие этого метафизического вестерна разворачивается вокруг давно умершего героя или же в его угасающем сознании проплывает, как в знаменитом рассказе «Совиный ручей» Амброза Бирса… «Мертвец» столь же онтологичен, как и, например, «В прошлом году в Мариенбаде» Алена Рене, соответствуя пониманию кинематографа в качестве феномена, материализующего невидимое каждый раз в момент проекции на экране. Вопреки названию, лента Джармуша как современного Тезея более животворна и устремлена в будущее, нежели множество мертворождённых опусов кино на исходе XX века и второго тысячелетия от Рождества Христова, когда человечество даже и не желало знать, что давно заплутало в лабиринте Минотавра» (Сергей Кудрявцев, из книги «3500 кинорецензий»). «Мертвец» - фильм о странствиях в зазеркалье. Неожиданности тут подстерегают на каждом шагу, напряжение ритмически чередуется с расслаблением, маски вместо лиц одушевляют персонажей, бутафорский картон дышит в иррациональном пейзаже, как живая материя… Условность «Мертвеца», его стилистики и жанровых обертонов возвращает кино «дух кино», погребённый иллюзионистской условностью в так называемых реалистических фильмах. А фантастическая условность, то есть потусторонний реализм «Мертвеца», раздвигает возможности искусства кино и делает его событием жизни… Путешествие с «Мертвецом» - это путь любого отдельного человека, отделившегося от других, отдалённого от них, однако себя-в-себе-для-себя сгруппировавшего вне лона корпоративных и национальных предрассудков. Дыхание этого минималистского эпоса подключено к «отчуждению личности» (отчасти на манер её раздвоения) во имя бессознательно, но не в одиночку обретённой цельности. Что, в общем-то, более странно, чем смерть и даже жизнь» (Зара Абдуллаева, «Искусство кино»). «Джармуш подвергает сомнению не только торжество справедливости, которая в классическом вестерне бывает превыше закона, но и само жизнелюбие старой Америки, её хвалённую витальность. В его отражении Америка – вотчина смерти, а нагромождение трупов, которое в традиционном вестерне знаменовало бы приближение положительного героя к хеппи-энду, приносит в атмосферу фильма трагический абсурд неразрешимости. Конечно, разоблачение американских ценностей является не самоцелью, а лишь оптикой, позволяющей совершить интересующее режиссёра путешествие в смерть. Этой дорогой идёт с самого начала наивный Блейк, сам того не замечая, хоть зритель давно всё понял» (Антон Долин, из книги «Джим Джармуш. Стихи и музыка»). «Сегодня «Мертвеца» принято относить к числу важнейших фильмов конца XX века. Переосмыслив жанровые каноны вестерна и роуд-муви, режиссёр создал метафоричное медитативное путешествие - то ли по Дикому Западу, то ли по сознанию героя. В картине удивительным образом соединяются мотивы трёх культур - европейского экзистенциального романа («Америка» и «Замок» Франца Кафки - явные ориентиры), американской массовой культуры и индейских духовных традиций… Контрастное чёрно-белое изображение вкупе с мистическими гитарными наигрышами Нила Янга идеально отвечают этой задаче, практически погружая зрителя в транс. Джармуш переосмысливает задачи кинематографа. Этот вид искусства становится для него не развлечением, не призывом к «разумному, доброму, вечному» и даже не философией, а духовной практикой, чем-то сродни медитации или чтению мантры. И такой фильм надо смотреть в кинозале на большом экране, полностью растворяясь в этом мире. У российских киноманов, наконец, появилась такая возможность» (Сергей Уваров, «Известия»). |
ВПЕРЁД5 - 18 марта
БЕЛЫЙ, БЕЛЫЙ ДЕНЬ19 - 20 марта
Оцените нашу работу
|