| 28.04.2009 VITA BREVIS, ARS LONGA Ставя заголовком к рецензии на фильм Бента Хамера «О’Хортен» крылатое латинское изречение, я имею в виду не только устоявшееся значение, но и первоначальный смысл этой фразы, которая приписывается Гиппократу. Он ведь говорил не о художественном творчестве, а об искусстве врачевания. Да, отдельной человеческой жизни не хватает на то, чтобы постичь эту сложную науку – возражать старости и смерти. Замечу, возражать по-разному: иногда - скальпелем и лекарствами, и всегда – осмыслением и оправданием жизни, которой испокон веку «вменяется в вину» её мимолётность, а потому и бессмысленность. Лично я «возражения» Хамера принимаю… О’Хортен был машинистом всю свою взрослую жизнь. Он перемещался во времени и пространстве согласно железнодорожному расписанию. Наверное, даже курительной трубкой наградило его собственное бессознательное – чтобы походил на паровоз… И тут – пенсия. Жизнь, буквально, сошла с рельс. На «перроне» О’Хортена встречали старость, одиночество и мысли не только о том, что делать дальше, но и о том, что он вообще здесь делал… Не ново, конечно, но так было, так будет, старость не отменишь из-за её банальности. И в нашем случае важно только кто, что и как говорит на эту тему. История, мастерски выстроенная и рассказанная Хамером – это переплетение и взаимодействие нескольких постоянных визуально-смысловых мотивов. Мотив вытеснения и потерь. Главное - О’Хортен лишается работы. Почти тут же он не может попасть на вечеринку, зато в чужой квартире уподобляется призраку, видит который лишь маленький мальчик (кстати, при желании все события фильма можно трактовать как жизнь после смерти). Затем герой опаздывает и не попадает на свой последний рейс, оказывается чужим и подозрительным в аэропорте, чуть не оставляет себя без любимой яхты, узнаёт о смерти старого друга, вынужден бежать из ночного бассейна, у него пропадает обувь, а только что обретенный друг уходит из жизни. Мотив контрастов. Прежде всего, это столкновение с молодостью. Ведь на её фоне особенно очевидна старость. Тут и незапланированная роль няни в чужой квартире, и обнаженные девушки в бассейне, и видение своей молодой матери. Впрочем, есть в фильме и другая контрастность: это, если так можно выразиться, ещё большая старость, в которой, почти уже в состоянии полубытия, пребывают и забывчивый покупатель спичек, и мать О’Хортена. Мотив воды. Вода – это жизнь. Но в картине в «живом» виде эта субстанция встретится только в бассейне (в своеобразной резервации), да в виде тоскливого прощального дождя во время последнего рейса О’Хортена. В основном же вода представлена в замерзшем виде: снег, кубики льда в доме странного «дипломата»-изобретателя, опять снег, и опять лёд – из-за которого не выйти в море о’хортеновской яхте и по которому беспомощно скользит какой-то незнакомый пожилой гражданин. Мотив движения. Жизнь – кроме воды, ещё и движение, особенно для О’Хортена, человека и машиниста. Утратив рельсы и шпалы, которые наш герой видит теперь только из окна своей квартиры, О’Хортен и с другими видами транспорта оказывается не в ладах. Пытается продать яхту, безрезультатно блуждает по аэропорту. И поездка на автомобиле заканчивается трагически. Остаются разве что лыжи (наследие-напутствие и матери, и умершего друга), да трамплин – для полёта. Ведь лыжня так похожа на рельсы. Мотив света и темноты. Почти всё действие картины происходит в сумерках (даже в бассейне), прерываемых ненадолго электрическим (ненастоящим) светом. Из темноты же О’Хортен несколько раз высматривает горящие окна. За одним из них работницы изготавливают торты (может быть это взгляд в прошлое – воспоминания о детстве). И, наконец, вид с трамплина на россыпь огоньков лежащего внизу покинутого ночного города… И вот перед тем как прыгнуть первый раз в жизни, застрявший между небом и землей О’Хортен засунет в карман метеорит, доставшийся ему от полубезумного приятеля, и увидит всегда мечтавшую об этом прыжке мать, молодую, на лыжах, зовущую его за собой… А потом метеорит в кармане продолжит свой прерванный полёт, а О’Хортена будет ждать свет в конце тоннеля, как некий итог: и кончатся потери, и рядом будет старый верный пёс, впереди будет дорога (на поезде!) к близкому человеку, и вокруг будет белоснежно, и будет день… Все мотивы сольются в один, который и окажется фильмом Бента Хамера, фильмом о старости и приближающейся смерти. Но при такой-то теме – фильмом с элементами комедии абсурда(!), и со стойким послевкусием пусть не счастья, но умиротворения. Наверное, это и есть по-настоящему религиозный фильм: печальный, но честный, мудрый, стоический, терпимый, всепрощающий… Павел ТИМОШИНОВ |
 ВПЕРЁД5 - 18 марта  БЕЛЫЙ, БЕЛЫЙ ДЕНЬ19 - 20 марта 
 
Оцените нашу работу       |
