Кинотеатр «Орлёнок» Нижний Новгород

ЖИЗНЬ АДЕЛЬ
(«La Vie d'Adеle», Франция, 2013)
Режиссёр: Абделатиф Кешиш.
В ролях: Адель Экзаркопулос, Леа Сейду, Салим Кешьюш, Орельен Рекуан, Жереми Лаэрт, Кэтрин Сали, Бенжамин Сиксу, Мона Валравенс, Альма Жодоровски, Энн Лорье, Фанни Морен.
Жанр: драма.

Сексуальная чувственность очаровательной юной Адель распускается, как нежный цветок. Она мечтает о вечной любви и у неё уже есть кавалер. Но неожиданно для неё самой, Адель начинает видеть странные сны с участием загадочной девушки с синими волосами, которую случайно встретила на улице. Юная Адель начинает понимать, что её манят не просто синие волосы, её привлекает сама незнакомка…

Основой для сценария стал комикс Жюли Маро «Le Bleu Est une Couleur Chaude» («Синий - самый тёплый цвет»), где рассказана история двух девушек. Но в итоге главная героиня графического романа Клементина стала Аделью, а сценарий фильма оказался очень далек от сюжета комикса.

Режиссёр «Жизни Адель» Абделатиф Кешиш родился в 1960 году в Тунисе. В шестилетнем возрасте вместе с родителями эмигрировал во Францию. Вырос в Ницце. В 1978 году осуществил свою первую постановку на театральной сцене. Снял фильмы: «Во всём виноват Вольтер» (2000), «Увертка» (2003, премия «Сезар» за лучший фильм, сценарий и режиссуру), «Кус-кус и барабулька» (2007, премия ФИПРЕССИ, специальная премия жюри Венецианского МКФ, премия «Cезар» за лучший фильм, сценарий и режиссуру), «Чёрная Венера» (2010).

Первая из двух исполнительниц главных ролей – уже довольно известная французская актриса Леа Сейду («Лурд», «Бесславные ублюдки», «Робин Гуд», «Полночь в Париже», «Миссия невыполнима: Протокол Фантом»), которую, как говорят, Кешиш взял вас на роль, руководствуясь её социальным происхождением: дедушка Сейду - глава одной из крупнейших французских кинокомпаний. А вот молодая французская актриса Адель Экзаркопулос (1994 г. р.) была «тёмной лошадкой», хотя и начала сниматься в кино с 13-ти лет. В 2007 году на экраны вышел фильм «Коробки» с её участием. Уже на следующий год Адель получила более интересную и яркую роль одной из девочек в фильме «Сорванцы из Тимпельбаха».

Бюджет драмы «Жизнь Адель» - 4 миллиона евро.

В первую очередь снимались сцены секса. Одним планом. Иногда по десять часов кряду. Члены съёмочной группы утверждают, что сырая, предварительная сборка фильма была почти хардкором. В финальной версии всё гораздо мягче.

«Жизнь Адель» была удостоена «Золотой пальмовой ветви» (режиссеру Абделатиф Кешиш и актрисам Адель Экзаркопулос и Лее Сейду) на МКФ в Канне. Там же лучшей её признали и кинокритики всего мира (приз ФИПРЕССИ), назвав одной из главных картин нового века!

После триумфа на Каннском МКФ «Жизнь Адель» со страшной силой притягивает к себе скандалы. Сначала Жюли Маро, автор графического романа «Синий - самый теплый цвет», подвергла критике чрезмерную откровенность и длину сексуальных сцен, а также отметила их неубедительность (Маро - лесбиянка). Затем пятнадцать человек, работавших над картиной, заявили, что съёмки велись с нарушением трудового кодекса. Лето для фильма прошло относительно спокойно, но по мере наступления осени, когда во многих странах мира должна была стартовать «Жизнь Адель», скандалы усилились. Девушки, разделившие «Пальму» вместе с Абделатифом Кешишем, в начале сентября заявили, что страдали на съёмках и больше никогда не будут работать с режиссёром. Так, по словам Сейду, большинство людей даже не посмели бы просить то, что Кешиш заставлял их с Экзаркопулос вытворять на съёмочной площадке. Например, в одной из сцен Кешиш потребовал от Сейду ударить партнершу по лицу, и, так как его не удовлетворяло эмоциональное состояние актрисы, было сделано более двадцати дублей этого удара. Ответ режиссера не заставил себя долго ждать. «Больные страдают, безработные страдают, работяги на стройке страдают. Но о каких страданиях речь, когда ты ходишь по красным дорожкам фестивалей, получаешь призы и обожание публики?» Вскоре Абделатиф Кешиш в очередной раз подлил масла в огонь. «Будь моя воля, я бы вообще не выпускал эту картину в прокат, - заявил режиссёр в интервью журналу «Telerama». - На неё вылито слишком много грязи». Заодно режиссёр добавил пикантную деталь. Оказывается, на ранних этапах съёмки он подумывал заменить Сейду другой актрисой, дескать, Леа никак не могла естественно смотреться в кадре. А закончил Кешиш уже настоящей атакой: «Каждому хочется свой кусочек славы - и это случай Жюли Маро. А в приватной беседе она мне сказала, что фильм ей понравился! Как бы то ни было - это мой фильм, и я снимал его, как мне вздумается. У Маро нет монополии на тему любви между двумя женщинами, это неправда, что только лесбиянки способны адекватно описать лесбийскую любовь! Она и Леа Сейду - паразиты!! Это неуважение к зрителю, к Каннскому жюри, премировавшему фильм, к кинематографу, наконец!!! Их долг - говорить прессе: идите и смотрите фильм, мы сняли шедевр!»

Недавно на пресс-конференции МКФ в Нью-Йорке Абделатиф Кешиш сообщил, что вскоре появится версия «Жизни Адель» на 40 минут длиннее, чем кинотеатральная. Скорее всего, речь идет об окончательном монтаже, сделанном для DVD-издания. Кроме того, Кешиш заявил, что не против снять продолжение своей нашумевшей драмы. Исполнительница заглавной роли Адель Экзаркопулос также не отрицает своего возможного участия в будущем проекте.

АБДЕЛАТИФ КЕШИШ:
«К работе над лентой «Жизнь Адель» меня подтолкнуло совпадение: чтение графического романа ассоциативно связалось с идеей фильма, которую я вынашивал много лет. После «Увёртки» у меня появился набросок сценария о карьере французской учительницы. Мне была интересна героиня, увлеченная своей профессией, я хотел выразить её энтузиазм… Я встречал много таких учителей (и мужчин, и женщин), пока снимал «Увёртку». Я был тронут тем, как они следовали своему призванию. Они были истинными художниками, они испытывали глубокое влечение к чтению, живописи, сочинительству... Почти все имеют воспоминание о том, как вдохновенный учитель повёл на какой-то фильм или посоветовал какую-то книгу, и, возможно, этим посеял в нас семена нашего собственного призвания... Однако до реализации этого сценария дело не дошло. И поэтому, когда мне в руки попал графический роман Жюли Маро - история абсолютной любви между двумя женщинами и вместе с тем, история молодой женщины, которая становится школьной учительницей, - я увидел, что эти две линии можно слить воедино».
«Рассказ о любви двух женщин предполагал тончайшую работу с обеими актрисами. Эта тема меня глубоко волнует и становится всё важнее в моей кинематографической карьере. Я задаюсь вопросом: что в сюжете графического романа было искрой? Большие иллюстрации с обнаженными телами? Возможно. В конце концов, мне самому неведомы мои сокровенные побуждения».
«Сначала я выбрал Леа Сейду на роль Эммы. У нее та же красота, что и у её героини, те же голос, интеллект и свобода. Однако решающим стало её отношение к тому, что её окружает: она широко открыта миру, по-настоящему социально активна. Это близко мне, и я хорошо понял, насколько это сильно в ней, когда провёл в её обществе год, отделявший нас от конца съёмок. Ещё я подумал, что в Леа есть что-то, что можно определить как «совершенно арабское», вроде арабской души. Позже она рассказала мне, что у неё есть арабские сводные братья, о чём я не знал. Леа идёт по жизни, полностью осознавая происходящее. Она принимает все превратности жизни. В какой-то степени ее мироощущение сродни номадизму, склонности к блужданию и меланхолии. Мы называем это «mektoub» (предначертание). В Леа это отчетливо чувствуется, это её способ жить».
«Мы устроили грандиозный кастинг, но я выбрал Адель с первого взгляда. Я увидел её за ланчем в баре: она заказала лимонный пирог, и когда я увидел, как она ест, то подумал: «Это она!». Адель была буквально «вся погружена в свои чувства». Таким был её рот, так она жевала... Её рот очень важен для фильма - фактически, рты обеих актрис стали решающим фактором, и по очень человеческим причинам. Рот способен выразить и вызвать всё разнообразие чувств и ощущений. Для меня это - начало всего».
«Клементина стала Аделью, потому что я хотел сохранить имя своей актрисы. Её это не смутило. Я думаю даже, что это помогло её слиянию с героиней и моему с нею. Кроме того, это и вопрос звучания: Адель, Эмма, Леа - это всё легкие, эфирные имена. Конечно, это субьективно... Однако слово «адель» по-арабски означает «правосудие», что мне тоже очень нравится».
«Вопрос социальных различий - моя навязчивая идея. Мне кажется, я держу руку на пульсе того мира, к которому принадлежу сам по своим ощущениям - рабочего класса. Это и мир Адель. Эмма относится к элите - интеллектуальной, профессиональной. Каждая из моих героинь ограничена рамками своего социального класса. История их разрыва предопределена социальной пропастью между ними, но вовсе не их гомосексуальностью, которую мир вокруг них так или иначе терпел бы».
«Мой фильм не о лесбийской любви. Он просто о любви. И совершенно не важно, идёт ли речь о мужчинах или женщинах. Когда люди влюбляются, то пол и объект вожделений не играют здесь никакой роли. Меня не интересуют права гомосексуальных пар и общественная реакция на них. Я также не даю определение гомосексуальности. В центре моего повествования - две женщины. Ну и что? Конечно, я показываю, как они занимаются любовью. Этим занимается каждая любящая друг друга пара. Да, я снимаю сцены чувственно и красиво, но это не значит, что они имеют какой-то социальный или политический аспект».
«Я не планировал никого шокировать, хотя иногда это полезно - испытать шок! Я конструировал эротические сцены точно так же, как любые другие, пытаясь выразить то лучшее, на что были способны мои актрисы. Я хотел, чтобы эти эпизоды, как и остальные, были правдивы и точны, но для меня было важно и передать их красоту. Эти сцены неотделимы от контекста всего фильма - важно это понимать. Забавный психологический эффект: они кажутся вам невероятно длинными? Диалог девушек на скамейке, их первый пикник, их спор, их совместная трапеза – каждый из этих эпизодов длится около десяти минут, а самая продолжительная сцена секса – всего-то около шести. Они кажутся длинными, потому что нам всё ещё трудно видеть на экране обнажённые тела. Воспитание и традиции дают о себе знать даже в либеральной Европе. А ведь есть в мире страны, где до сих пор нельзя выставлять в музеях картины или скульптуры с обнаженной натурой: это кощунство! Сцены секса раздражают, выбивают из колеи. Что ж, полвека назад в кино голую грудь показать было нельзя, а сегодня на каждом пляже женщины загорают топлес, и никого это не смущает. Мир меняется, хоть и медленно. Я же всего лишь хотел показать то, что считаю красивым: кинематограф позволяет это сделать. Имею в виду не только секс. Спор двух влюбленных или их разрыв в жизни редко выглядят красиво, но в кино я могу сделать их такими».
«Я восхищаюсь характером Адель: это свободная женщина, храбрая, преданная и сильная. Адель опустошена своим горем, но не позволяет себе проявить его. Она держится стойко, работает в школе. Меня волнуют подобные вещи. Сам я не настолько мужествен, но стараюсь вести себя так же. Я часто вижу эти качества в молодых женщинах - силу и самоотречение».
«Пусть в кино всегда есть вымысел - его всё равно должно быть как можно меньше. Надо стараться подойти к интимной сути своего героя, избавиться от актёрской игры, пусть и с осознанием того, что от неё невозможно избавиться полностью».
«Я вырос в Ницце и с детских лет начал писать сценарии в надежде найти работу в киноиндустрии. Потом изучал актёрское мастерство в местной консерватории, всё с той же целью. В театр пошёл не потому, что нашёл там свое призвание, а потому что никак не мог начать работать в кино. Я посылал свои сценарии во Французский фонд поддержки кино с начала 1990-х и постоянно получал отказы. Первый грант от государства пришел лишь в 2000 году на фильм «Во всём виноват Вольтер». Это случилось спустя почти 20 лет после того, как я начал снимать фильмы! Слава капризна, она непредсказуема. И я благодарен тому, что сегодня со мной происходит».

ЛЕА СЕЙДУ:
«Когда мне предложили роль, я не стала заниматься самоистязаниями, как будет выглядеть моя героиня, что мне сделать, чтобы она выглядела реалистично и так далее. У меня очень практичный подход к своей работе. Я просто начинаю работать и уже в процессе решаю проблемы по мере их поступления. Самым тяжёлым для меня было постоянное желание режиссёра «видеть эмоции». Это очень утомительный процесс, постоянно показывать свои чувства, даже тогда, когда их по каким-то причинам уже не осталось. Абделатиф работает очень точно, он настоящий перфекционист. Каждую сцену мы снимали по нескольку раз, включая любовные. Например, на съёмку первой встречи Эммы с Аделью у нас ушёл целый день, а в фильме она длится не более 8 секунд. Но снимать фильм было легче, чем его смотреть. Во время премьеры мой отец был в зале. Мне было ужасно стыдно перед ним. Нет, не из-за то, что я изображаю на экране. А из-за того, что мой отец увидел свою дочь взглядом постороннего мужчины, в качестве объекта сексуального вожделения. По окончании фильма отец сказал, что не стал смотреть сцены любви».
«Наш фильм не имеет никакого отношения к актуальной дискуссии о правах геев и лесбиянок, а также не пытается защищать их права или делать какие-либо политические заявления. Он об отношениях двух людей. Я также не думаю, что он посвящён социальной иерархии в обществе. Я не верю, что подобная иерархия влияет на любовь. Я думаю, что Адель и Эмма расстались не из-за различия в социальном происхождении, а из-за непонимания. Не могу сказать, как воспримут наш фильм во Франции и в остальном мире, но верю, что любая революция начинается с сексуальной».

ПРЕССА:

«Это картина о любви - душераздирающе откровенная, безупречно точная во всех нюансах, невероятно увлекательная, сделанная чисто и честно… Снимая своих актрис - признанную уже красотку Леа Сейду и умопомрачительную дебютантку Адель Эксаршопулос - практически исключительно на крупных планах, Кешиш добивается такого правдоподобия, что иногда зритель чувствует себя вуайеристом, подглядывающим за подлинной драмой из чужой жизни» (Антон Долин, Вести FM).

«Самый обнажённый орган в «Жизни Адель», хотите верьте, хотите нет, - сердце» (Леа Гринблатт, «Entertainment Weekly»).

«Талант Кешиша… сделать своё кино сенсорным безграничен. Его фильмы можно почувствовать, потрогать, они пахнут, до того доходит, что, когда в кадре кто-то ест, кажется, ещё немного, и в зрительный зал полетят крошки и брызги соуса… Кешиш не мог не показать секс именно таким беспощадным по отношению к аудитории, долгим, подробным, в котором грань между игрой и реальностью почти стерта. Поступив честно по отношению к собственному стилю, он вообще уничтожил пол. Фильм «Жизнь Адель» - не лесбийская драма, а универсальная история людей, которые любят друг друга. История, в которой одна личность поглощает другую, вроде предлагает ей развиваться, но на деле подавляет своим талантом, свободой, внутренней силой» (Марина Латышева, «РБК daily»).

«Существует много фильмов о подростках, взрослении, смутных желаниях, гомосексуальной страсти, но Кешиш - один из немногих режиссёров, которые могут три часа рассказывать об обыденности и исключительности человеческого бытия, не позволяя зрителю ни на секунду оторваться от экрана. Во многом этот эффект обеспечивает драматургическая структура фильма - он похож на спрессованный сериал, и при всей убедительности мотиваций мы никогда не знаем, куда жизнь заведёт героиню… Почти весь фильм камера не отпускает лицо главной героини - слишком стеснительной в начале, чуть менее стеснительной в конце; временами, в поразительно долгих эротических сценах, у этого лица появляется тело, бушующая плоть. Как ни странно, «Адель» не столько история любви, сколько социальная драма про несовместимость разных миров, про то, что тело не существует в отрыве от происхождения, от той среды, в которой появилось на свет» (Мария Кувшинова, «Афиша»).

«Абделатифу Кешишу и его юным актрисам удалось создать тонкую и на удивление милую картину, которая остаётся с вами надолго после того, как заканчивается бесконечная плёнка… Это история не о лесбиянках, а о самооценке, взрослении и попытках быть счастливыми» (Доминик Милл, «We got this covered»).

«Кешиш выстраивал сексуальные сцены как живописные и скульптурные композиции: красота важна в них не меньше откровенности. Почти весь фильм снят оператором Сафьяном Эль Фани на крупных и сверхкрупных планах. Но главный фокус - в живом и сложном ритме переключения взгляда. Камера всё время лавирует между объективным и субъективным, взглядом Адели и взглядами на неё. Похожая оптика была в фильме Лорана Канте «Класс», получившем каннскую «Золотую пальму» в 2008 году. Но там она формировала замкнутое в школьных стенах пространство социальных отношений. А у Кешиша создаёт подвижную чувственную реальность Адели, настолько интимную, что иногда мы оказываемся не просто рядом с ней, а ближе, чем кожа» (Олег Зинцов, «Ведомости»).

«Жизнь Адель» показывает сексуальную жизнь - самую труднопостижимую сферу - в сильнейшей реалистической концентрации. Кажется, мы тактильно ощущаем женскую плоть, чувствуем запах тела, пота - всего того телесного, что сопутствует актам любви. При этом гиперреальность - не самоцель, а часть эстетики, корни которой уходят и во французскую «галантную культуру» XVIII века, и в нынешнюю уличную мультикультуру, и в кулинарные ритуалы, обусловленные социально и этнически. А потом начнется социальная драма… Французская культура очень рациональна, и этот факт тоже находит отражение в фильме. Но в отличие от холодных французов Кешиш - режиссёр очень чувственный. Возможно, он приносит эту чувственность из старой арабской культуры, из «Тысячи и одной ночи». Чувственность, которой как раз не хватает французскому кино и которую оно обретает благодаря арабским иммигрантам, вырвавшимся из-под гнета исламского фундаментализма. Свободолюбивые гены двух разных культур соединяются, взаимообогащаются - и это поднимает кинематограф Кешиша над уровнем даже лучших представителей чисто французского кино» (Андрей Плахов, «Кинохоd»).

«Жизнь Адель» - о любви как единственном опыте, который реально и необратимо меняет человека во всём. И трансформация, которую переживает Адель за время её романа с Эммой, видна на всех уровнях: меняются её пластика, внешность, тело, взгляд, речь, манера подавать себя. Философы всегда писали, что только кинематограф способен запечатлевать изменения во времени. Не просто фиксировать опыт, а показывать опыт как становление и непрерывность. В этом смысле трёхчасовой фильм Кешиша, охватывающий период в три года, есть абсолютное кино, к тому же о самом сложном - о становлении любви и становлении человека» (Евгений Гусятинский, «Русский репортёр»).