| 01.12.2011 САНДЕРСОН У РОБИНСОНА ГУЩЕ, ЧЕМ У ТОМПСОНА. ВСЁ ОСТАЛЬНОЕ - ЖИЖЕ «Пуэрто-Рико был стоячим болотом, а в «Дейли Ньюс» работала преимущественно норовистая бродячая шваль». В этих словах Хантера Томпсона - диспозиция «Ромового дневника», и книги, и фильма. Но далее произведения самого Томпсона и сценариста-режиссёра Брюса Робинсона идут разными дорогами. Фильм, оказавшись в воробьиных лапках Джонни Деппа, скачет в сторону показавшегося из-за горизонта солнца. Роман скрывается в тревожно-терпкой ночи. На экране Пол Кемп является под пальмы, в жару, на дно, чтобы прожигать-зажигать, но неожиданно так зажигается, что возгорается пламенем профессионального и гражданского противостояния продавцам и эксплуататорам островного наивно-болезненного рая. Картина-то вокруг действительно мрачная: местная голытьба щёлкает клювом, хитрые янки щёлкают счётами, а медиа-интеллигенция представлена парнями, у которых изо рта идёт необычный дым, такой, что хоть спички прячь. Эх, всё не так, поэтому ребята с остатками ума и совести пытаются сначала превратить свою жизнь в сумасшедшую гонку к обрыву (соответствующая сцена прилагается), а потом бунтуют - бессмысленно и почти лёжа, под крики петухов и вопли карнавалов. Завёрнута сия позиция в экзотическую материю из моря, 1 (одной) девушки и цыганской звезды кочевой. Ну, и перевязана цепочкой алкогольных анекдотов. На выхлопе: не зли третий мир, янки гоу хоум, у бродячих собственная гордость. Сценарий и режиссура базируются на слишком уж внешних приёмах, да и вообще Робинсон ни оригинальностью, ни изобретательностью, ни пронзительностью не балует. Депп, кстати, тоже. Из бумажного «Ромового дневника» вынули лишь сюжет и персонажей, да перенесли эту полую конструкцию на целлулоид, так и не найдя чем её заполнить. Только приукрасив самоигральными разухабистыми фокусами симпатичных маргиналов и их же борьбой за светлое прошлое (годы-то 60-е). Только редуцировав неоднозначного Йемона (в кино такого персонажа нет), но раздув второстепенного Сандерсона до понятной фигуры врага. Но томпсоновский «Ромовый дневник» не таков и не про это. Он не про то, что в красном углу ринга - Кемп, а в синем - Сандерсон, а про то, что Кемп на ринге один и, как написано, - «именно напряжение между двумя этими полюсами - неугомонным идеализмом с одной стороны и ощущением неминуемого рока с другой - и держало меня на ногах». «Дневник» о несправедливой и мутной жизни, в которой непонятно зачем добираться до сорокалетия, в которой вопят: «мы всё нажираемся и нажираемся, и вся эта жуть то и дело происходит, и каждый следующий раз хуже предыдущего», в которой рассеивается «дурманящая иллюзия, что человек может прожить достойную жизнь, не сдавая себя в наём в качестве Иуды». Он о том, что звуки жизни и движения – это, конечно же, звуки надежды и стойкости, но, увы, - «поверх всех этих звуков тихое, смертоносное тиканье тысяч голодных часов, одинокий звук времени, что течёт всю долгую карибскую ночь». Павел ТИМОШИНОВ |
 ВПЕРЁД5 - 18 марта  БЕЛЫЙ, БЕЛЫЙ ДЕНЬ19 - 20 марта 
 
Оцените нашу работу       |
