| 19.11.2011 СЕЛЕНА Жила-была одна баба… Рецензию на «Елену» Андрея Звягинцева можно начать с этой эпической фразы, являющейся одновременно названием нового фильма Андрея Смирнова, задействованного и в звягинцевской картине в качестве актёра. Только вот баба, то есть та самая Елена, жила вовсе не одна, а даже, так сказать, на две квартиры. Тут-то повешенное сценаристом ружьё и пальнуло… Муж Елены - Владимир - был богат и, судя по всему, из элиты, а она - просто при нём: когда-то медсестрой (в больнице и познакомились), затем женой и практически прислугой. Мезальянс, конечно, но жить можно. Обыкновенная такая вырисовывалась история, пока кем-то заведённый механизм будней начал - под тревожную музыку Филипа Гласса - тикать иначе. А вскоре крякнул, что важно, вполне ожидаемым сбоем… Почему ожидаемым? Потому что куча всяких разных классиков многочисленных «измов» предупреждали: классовый антагонизм - мина, ждущая своего часа. У Владимира и Елены имелись взрослые дети от первых браков. У него - вызывающе одинокая, взбалмошная и циничная дочь. У неё – инфантильный, придавленный проблемами сын с неустроенной в материальном плане семьёй. Елена периодически помогала родной люмпен-ячейке своей пенсией, пока однажды дензнаков не потребовалось сразу и много. Владимир помогать не стал (в воспитательных целях, мол, сами шевелитесь), зато свою нахлебницу-дочку решил в завещании сделать практически единственной наследницей. И тогда (наш экипаж – семья) родовое начало одерживает победу над общечеловеческими ценностями, нутряное чувство клана, племени оказывается сильнее этики. Елена немного поёрзала, вздохнула, а потом взяла и решила, кому жить, а кому умирать. И последние стали первыми… Наш самый европейский режиссёр Звягинцев вновь, после «Возвращения» и «Изгнания», снял притчеобразную картину. По-моему, лучшую в своей фильмографии. В «Елене» прошлое, да и настоящее всех персонажей написано всего несколькими штрихами, скупо, но метко и узнаваемо - подробности не важны, можете додумать их сами. Не важно как все дошли до жизни такой, важно, что видно - могли дойти. На это работает всё: от выверенной драматургической структуры до продуманного до мелочей визуального строя фильма. Но на этот раз туманные поэтические образы, вроде сбитой электричкой белой лошади, Звягинцевым используются редко. Зато история, как сказал бы писатель Олег Павлов, обросла «мясцом и грязцой» отечественного происхождения. Обшарпанный фасад родненькой девятиэтажки. Плюющий с балкона неприкаянный отец семейства. Вырубившийся во всём квартале свет. Гопники, пиво, орешки. Малогабаритный муравейник без денег и без надежды. Этого не объяснить словами, в этом надо родиться, чтобы чувствовать, что ЭТО такое. Как ни крути, «Елена» - сигнал об очередном чрезмерном классовом расслоении российского общества. Фильм о том, что сильные мира сего ничему не учатся, и по-прежнему считают себя всегда правыми и не иначе как бессмертными. Их детям (в какой уж раз!) нечего больше хотеть, но и жить почти нечем. И все они вместе открывают путь для «низов» из хрестоматийной революционной формулы. Те до поры до времени пьют пиво, нажимают на джойстики и копят ненависть, но когда кто-то или что-то, наконец, толкает их в бок, они идут и идут до конца, бессмысленно и беспощадно. И русская простота, если припрёт, сделает из любви и справедливости всё, что угодно - от подвига до преступления. А затем кухарки и дворники, как победивший класс, цокая и вертя головами, будут бродить по дворцам и уплотнённым квартирам «бывших». Смотри последнюю сцену «Елены». Впечатляет визуальное решение фильма. Квартиры «верхов» и «низов» строились для фильма специально. По контрасту. Простор, пронизанный светом и снабжённый множеством дверей (удобных для разнообразных панорам оператора) и - теснота (движение камеры - шаг влево, шаг вправо). Холодный изящно-роскошный порядок и - тёплое убогое нагромождение всякой всячины. Другой аспект картины обозначен самим режиссёром как «деньги победили в человеке уже всё вообще». Но не только деньги. Победила активно культивируемая сегодня психология достижения цели любой ценой. То, к чему резонно призывал своих бедных родственников и герой Смирнова - встать со стула и сделать что-нибудь. Только помноженное на дух времени, нравы и самые различные, но все как один актуальные девизы (выбирай любой): «своя рубашка ближе к телу», «такова жизнь, надо вертеться», «ты сначала сделай, а переживай потом»… И как итог: «I did it!» со шлейфом «всё дозволено». Елена и сделала всё-всё-всё… Древняя форма имени «Елена» - Селена, то есть Луна. Цвет этого имени – серо-голубой. Вот и история вышла прозрачная и мощная, но минималистская, приглушённых тонов, без подхлёстывания зрительских эмоций. Автор её, по собственному признанию, склонен к «объективному наблюдению», к нейтралитету, насколько это возможно. Здесь не рассчитываются по-военному чётко на плохих и хороших. Здесь наблюдают с высоты птичьего полёта (например, с точки зрения вороны из начала фильма). Здесь нет продолжительных и мучительных переживаний героев, даже на похороны положено всего несколько всхлипов. Зато вроде бы ничего не значащие «проходочки» могут длиться минутами. Как в балабановском «Кочегаре». И пока Елена или Владимир идут-едут навстречу року, мы можем, если способны, конечно, мыслить, понимать, сочувствовать, соучаствовать. Держа дистанцию, будто бы глядя на себя в зеркало. Зрителя не обнимают за плечи, не хватают за лацканы и рукава, не тащат за собой. Просто указывают дорогу к обрыву и оставляют постоять на краю. И вот тут-то становится не по себе, а прямо-таки по Ницше, мудро объяснившему нам когда-то про всматривающихся в бездну. Павел ТИМОШИНОВ |
 ВПЕРЁД5 - 18 марта  БЕЛЫЙ, БЕЛЫЙ ДЕНЬ19 - 20 марта 
 
Оцените нашу работу       |
