| 15.07.2011 ПУСТОЕ, КРАСНОЕ И ИДЕАЛ Проект с размахом, фронтально-ментальный, красив как бог со строчной, но недотянули, недоделали… Примерно так отреагировала часть российских критиков на фильм «Мишень» Александра Зельдовича, который вновь объединился с Владимиром Сорокиным на проекте с названием, начинающимся на «М» и состоящим из шести букв, так сказать, по одной на каждого главного героя. Но теперь это Москва не 90-х недавно минувшего века, а 2020-го, неосталинского, антиутопического и по сюжету слегка фантастического. Знакомая картина: достигли люди вершин иерархии, а счастья нет. Они ноги в руки, руки в самолёт – и на Алтай. Там на краю цивилизации торчит пуп Земли – Мишень. Что-то научное, космическое и режимное – в совпрошлом, а ныне заброшенное. Но – если посидишь там ночь – вроде бы наделяющее смертных бессмертием. Ну, посидели. Ну, типа курорт, приключение. Приехали домой заряженные-заряженные… А счастья так и нет. По Сорокину – перед нами «тема вечной попытки людей противостоять человеческой природе», «история о том, что время не остановить» и «про то, что невозможно спорить с Богом и вмешиваться в его промысел». Мишень в фильме - это и своеобразный макгаффин, выстраивающий фабулу, и слово-оборотень, потому что мишенями, по сути, оказываются сами герои картины. Они, если так можно выразиться, приняли определённую дозу Бога внутрь. Сначала было смешно, потом их преображённое «нутро» неожиданно вступило в конфликт с тем, что вокруг. То ли идеал проглотили и стали им поверять неказистую реальность. То ли какой перепад давлений (внутри и снаружи) случился, и попёрло красное через край, как выражается один из персонажей – в прошлом вулканолог. Сам он явно переборщил с идеей про добычу добра из недр, у другого героя сатирический заряд на работе рванул, третий начал беспредельничать… В любовных страстях потонули вообще все: стали горячечно тыкаться друг в друга - или от переполняющей энергии, или от накатившего отчаяния… Доктор Айболит-66 пел когда-то: «Это даже хорошо, что пока нам плохо», знаменуя тем самым позитивное несовпадение с порочной системой. Наши герои до Мишени с системой более-менее совпадали, пока не захотели от жизни большего. И тогда им стало «так хорошо, что плохо». Только несовпадение это получилось для них негативным. Маски-то они сбросили (или надели?): просто жена превратилась в Анну Каренину, министр – в страдающего Каренина, коррумпированный таможенник – во влюблённого Воина, шоумен – в Шута, голос за кадром – в Принцессу. Но к выпадению из своих ячеек (скучать в достатке, брать-брать-брать, веселить-обслуживать) оказались не готовы. Как нам плыть? Куда жить? Не даёт ответа… Поле битвы, как водится, принадлежит беспринципной силе и мародёрам. Заканчивается всё Босхом, финалом толстовского романа и, в лучшем случае, фонтаном у Большого. Только 52-летняя стройная девушка Тая своего счастья (или покоя?), похоже, дождалась. Тут такой рецепт - надо быть пустым, не брать в голову, и «жить в провинции у моря». Сорокин в «Мишени» как всегда добивается своего по-своему. Как вирус, цитирую одного своего друга, «проникает в чужой художественный мир, постигает законы его идеологического и стилевого существования с тем, чтобы потом привести в действие механизм уничтожения текста», и это отрицание – «обратная сторона тоски по неосуществимому мировому идеалу». Элементы сюжета «Анны Карениной», внедрённые в сталинскую эпоху, и назад - в будущее? Да, потому что и в гламурной китайской России определённой части населения так же неуютно и хочется чего-то этакого, как и в любой другой – «немытой», гулаговской или застойной. Уж не знаю, чего там недоделали Зельдович с Сорокиным, и как кто-то представляет себе законченным проект – не больше, не меньше - «Россия-2020». По мне так любой достойный и не чисто развлекательный фильм как раз должен быть чуть недоделанным, а ещё непричёсанным, корявым, царапающимся, даже в некоторой степени раздражающим. С лакунами для зрительской фантазии и соучастия. «Мишень» - фильм может и не выдающийся, но понятно ради чего сделанный. И запоминаются в нём, прежде всего, не словесно внедрённые идеи, а идеально подобранные по фактуре актёры, или блистательный визуальный контраст, на котором во многом и держится вся картина. С одной стороны – Москва: обустроенная до миллиметра, иерархичная, вертикальная, словно утыканная зубами дракона с компьютерными протезами. С другой - пустынные просторы с открытыми горизонтами и первозданными горизонталями, тронутыми разве что Создателем. Там, по словам Зельдовича, «Бог разлит в самом воздухе… это ощущается физически». И там наверху не этажи, а космос. И в последнем – долгом-долгом – кадре точка зрения на все эти сущности (Мишень, Бога, русский космос или просто на всё произошедшее) медленно и торжественно словно бы передаётся от одного из персонажей - зрителю… Павел ТИМОШИНОВ |
 ВПЕРЁД5 - 18 марта  БЕЛЫЙ, БЕЛЫЙ ДЕНЬ19 - 20 марта 
 
Оцените нашу работу       |
